За оздоровление страны выступила группа молодых патриотов во главе с Корнелиу Кодряну. Они объединились в «Союз Архангела Михаила». Позже развернули его в более широкую организацию «Железная гвардия». «Легионеры», как они себя называли, пытались апеллировать к простому народу, к крестьянам. Для агитации ходили по селам пешком или ездили на конях, надевали живописные костюмы гайдуков – благородных разбойников, защитников народа. Брали пример и с немецких, итальянских националистов. Ввели у себя похожую форму, только рубашки были не коричневые или черные, а зеленые. Когда Кодряну или его соратники рассказывали на митингах – за 15 послевоенных лет в Румынии разворовано 50 биллионов лей, это обеспечивало успех. Но железногвардейцы ставили во главу угла православие. Считали свою организацию священным братством, истово молились вместе.

Стоило ли удивляться, что их, в отличие от Гитлера, не поддержали ни западные, ни отечественные банкиры и магнаты? Наоборот, им ставили всевозможные препоны, шельмовали в демократической системе, запутывали в судах. А в результате деятельность «Железной гвардии» стала скатываться к терроризму. Легионеры провозглашали, что казнят обидчиков народа. Их в ответ арестовывали или убивали без суда. В 1930-х удалось нащупать другие формы работы, началось создание трудовых артелей, сельскохозяйственных и торговых кооперативов. Это оказалось куда более продуктивным, чем террор. Железногвардейцы успешно конкурировали со спекулянтами, вытесняли с рынков. У движения появились деньги, умножались сторонники.

«Железной гвардией» заинтересовался начальник Генштаба Румынии, а потом министр обороны Ион Антонеску. Он был совсем другого поля ягодой, чем идеалисты Кодряну. Он был своим человеком в салонах крупных воротил, нефтепромышленников. Но многие из них тоже стали понимать – страна в тупике, и без коренных перемен не обойтись. Антонеску начал изображать из себя друга железногвардейцев, оказывать кое-какую помощь. Однако король силился удержать все по-старому. Возросшую популярность оппозиции он оценивал по-своему, но выйти из положения решил самым прямолинейным способом. В 1938 г. арестовал Антонеску и всю верхушку «Железной гвардии». Кодряну и 13 его соратников по приказу Кароля II были убиты якобы при попытке к бегству.

Но Антонеску был связан со слишком солидными кругами, его выпустили, арест только «примазал» его к борцам за народ. А в 1940 г. для Румынии пришла пора расплачиваться за прошлые грехи. Гитлер разгромил ее покровителей, Францию и Англию. Румын он заставил возвратить Трансильванию венграм, Южную Добруджу болгарам. Напомнили о себе и русские, отобрали назад Бессарабию. Это был крах всей политики либеральных властей, по стране закипело возмущение. Тут-то и сыграл Антонеску, присоединился к «Железной гвардии». Она взбудоражила Бухарест, вывела на улицы отряды. Но новый предводитель, Хория Сима, недотягивал до Кодряну, Антонеску подмял его и выдвинулся на главную роль.

Кароля II он вынудил отречься от престола в пользу сына Михая, а сам стал при нем диктатором. Политику круто изменил. Заключил союз с немцами, пустил в Румынию их войска. Хорию Симу поставил своим заместителем, провозгласил «национальное легионерское правительство». Но оно просуществовало лишь три месяца. Железногвардейцы были уверены, что пришла пора почистить страну от губивших ее воров и продажных чиновников. Арестовывали их, тащили в концлагеря. Нескольких бывших министров, особенно ненавистных в народе, сразу прикончили. Однако подобная революция ничуть не устраивала олигархов, стоявших за Антонеску. От него посыпались приказы прекратить аресты, освободить задержанных.

Вчерашний альянс раскололся, перерос во вражду и противостояние. В конечном счете арбитрами предстояло быть немцам. Железногвардейцы были уверены в их поддержке, они судили о нацистах по себе, считали чуть ли не братьями. Но 14 января 1941 г. Антонеску прикатил в Берлин на поклон к фюреру, выразил готовность слушаться, подписал экономическое соглашение на 10 лет – Румыния превращалась в сырьевой придаток Германии. Фюреру это понравилось, а ущемлять касту румынских магнатов ему было совершенно незачем. Они руководили нефтепромыслами, а для немцев нефтепромыслы были важнее всего.

Через несколько дней железногвардейцы выступили против Антонеску. Но нашлись провокаторы, перенацелили их громить евреев. Тем временем диктатор стянул в Бухарест войска, его сторону приняли и германские части. Мятеж разгромили, «Железную гвардию» запретили. Антонеску после этого присвоил себе чин маршала и титул кондукэтора – в переводе «вождя», «фюрера». Ну а за послушание Гитлер обещал ему немало. Возвратить Бессарабию, а вместо отнятой Трансильвании подарить гораздо большие и плодороднейшие территории от Днестра до Южного Буга. Никогда в истории эти земли не принадлежали румынам или каким бы то ни было их родичам.

Но Антонеску чрезвычайно вдохновился роскошным подарком. Новую провинцию Великой Румынии (а как же без «великой»?) заранее нарекли Транснистрией – то есть «за Днестром». Столицей Транснистрии предстояло стать Одессе. Великолепному городу, одному из основных портов Черного моря. Поистине жемчужина румынских приобретений! Заговорили, что надо переименовать Одессу в честь Антонеску. А брать город поручили 4-й румынской армии. Передавали ей лучшие соединения, почти все румынские танки с броневиками, большую часть боевых самолетов. Собрали и всю тяжелую артиллерию, имевшуюся в Румынии. На кварталы Одессы полетели крупнокалиберные «чемоданы». Грохотали и днем и ночью. А пехота с танкистами наседали атаками с нескольких сторон.

Но Приморская армия генерала Петрова стояла насмерть. В критические моменты на морском горизонте возникали крейсера и эсминцы Черноморского флота, на врага обрушивались их увесистые залпы. Моряки обеспечивали и связь Одессы с «большой землей». Подвозили снабжение, подкрепления, эвакуировали раненых. Из горожан формировались отряды ополчения, истребительные батальоны, выходили на позиции. На нужды фронта переключились местные заводы и мастерские. Приспособились изготовлять даже подобия танков, их называли «НИ» – «на испуг». Обшивали броней тракторы, устанавливали на них пулеметы или малокалиберные пушки.

Ценой огромных потерь румынам удавалось овладеть тем или иным поселком на подступах к городу. Но Петров перегруппировывал свои части и восстанавливал положение контратаками. Неприятельское командование злилось, понукало подчиненных. Потом принялось откровенно ныть. Доносило Антонеску о фантастических цифрах советских войск. Руки опустились даже у самого Антонеску. Он тоже стал ныть перед немцами. Умолял, чтобы ему выделили танковые дивизии или хотя бы германскую пехоту, иначе Одессу никак не взять.

Танковых и пехотных дивизий Гитлер ему не дал, лишних у него не было. Да и не хотел слишком баловать. Если мечтаешь владеть какими-то землями, сумей захватить их. Но в помощь румынам перенацелили все соединения люфтваффе с ближайших аэродромов. Они начали утюжить позиции Приморской армии, гоняться за транспортами в море, то и дело бомбы сыпались на порт, вспыхивали пожары. Между тем основная линия фронта откатывалась от Одессы все дальше на восток!

После разгрома под Киевом в советских боевых порядках возникла огромная дыра. 1-я танковая группа фон Клейста бодро покатила к Донбассу. 11-я армия Манштейна вышла на подступы к Крыму – в подчинение ему передали еще 3-ю румынскую армию. Оборонять полуостров должна была 51-я Отдельная армия. Но она неслучайно была «отдельной» – подчинялась не фронтовому командованию, а напрямую Ставке. Вплоть до сентября 1941 г. в советском руководстве и Генштабе не возникало даже мысли, что неприятель захватит всю Украину и доберется до крымских перешейков! Считалось, что Крыму могут угрожать только десанты. 51-я армия предназначалась для охраны тылового района.