— Я рассуждал примерно так же. Возможно, они не жили здесь постоянно. В те времена у людей были механические средства передвижения, намного более быстроходные, нежели все то, чем располагаем мы. Они способны были даже перемещаться по воздуху. Не исключено, что он добирался сюда из Лондона менее чем за день. В таком случае он вполне мог работать в городе, а свой досуг проводить здесь.

— Менее чем за день — подумать только! Что ж, полагаю, полностью исключить такую возможность нельзя. Но какое отношение все это имеет к отцу Лэйси?

— Я обнаружил в доме священника огромное количество фолиантов, посвященных изучению прошлого. А также разнообразные предметы.

— Он не делал секрета из своих интересов. И что с того?

— Во-первых, эти книги, вне всякого сомнения, еретические. Впрочем, тут решать его преосвященству епископу.

— И какого же рода эти книги?

Фэйрфакс снова поколебался, потом распустил завязки сутаны и вытащил небольшой томик, который прихватил из спальни покойного священника.

— Судя по всему, непосредственно перед смертью отец Лэйси изучал вот эту. — Фэйрфакс раскрыл книгу на отчеркнутом месте. — Здесь напечатано письмо, написанное тем самым профессором Моргенстерном. Во всяком случае, я полагаю, что тем самым. Вряд ли профессоров с такой необычной фамилией могло быть несколько.

— А! Вы меня заинтриговали. Можно взглянуть? — Она протянула руку. Фэйрфакс застыл в нерешительности. Что он, в сущности, о ней знал? Ничего, кроме того, что она обладает привлекательной внешностью, полуразрушенным домом и определенной силой характера. Рука подобралась ближе. — Ну же, мистер Фэйрфакс. Вы сомневаетесь в моей способности держать язык за зубами? Не стоит, а то ведь я могу оскорбиться.

— Разумеется. Прошу прощения. — Он передал ей книгу. — Но я и в самом деле был бы весьма признателен, если бы это осталось между нами. Я оказался в крайне неловком положении. Придется сказать епископу, что я ничего не читал.

А вот поверит ли он мне, подумал Фэйрфакс, представив себе ледяное выражение епископского лица, — это уже другой вопрос.

Он внимательно наблюдал за ней, пока она читала: лоб сосредоточенно нахмурен, губы шевелятся в попытке примериться к звучанию незнакомых слов. Несмотря на все опасения, он поймал себя на том, что испытал облегчение, поделившись своей находкой. Нести бремя этого знания в одиночку было бы слишком тяжко. Закончив читать, леди Дарстон глубоко вдохнула, и Фэйрфакс с удовлетворением отметил, что она, судя по всему, взволнована призывом Моргенстерна ничуть не меньше, чем днем раньше он сам.

— Пожалуй, ничего более поразительного в своей жизни я не читала, — наконец произнесла она.

Он горячо кивнул:

— Я потрясен до глубины души! С тех пор как я впервые прочитал это письмо, прошло больше полусуток, а я все еще не могу выбросить его из головы. Все это кажется настолько фантастическим, что я задаюсь вопросом: может ли такое быть правдой?

— Но разве под силу кому-нибудь выдумать подобный документ? Ни одному поэту не удавалось сочинить ничего столь невероятного! Зачем это может понадобиться?

— Для подстрекательства. Он подрывает авторитет Церкви и низводит непостижимый промысел Божий до разнообразных спекуляций — шесть возможных видов катастрофы и так далее. Он ставит людей в центр Вселенной и намекает на то, что Его воля может быть расстроена предусмотрительностью смертных. Здесь нет ни единого упоминания о том, чему учит Церковь. Где Зверь Апокалипсиса с его семью головами и десятью рогами? Где Вавилон и Озеро Огненное? Это еретическое письмо — более того, дьявольское. Даже простое обладание им повлечет строжайшее из всех наказаний.

Леди Дарстон устремила взгляд куда-то перед собой.

— Представляете, каково это было — жить в то время, — произнесла она задумчиво. — Чувствуешь, что соскальзываешь в бездну и бессилен этому воспрепятствовать.

— Возможно, они попытались что-то сделать.

— Но слишком поздно, чтобы это увенчалось успехом. Их мир было уже не спасти. — Она перевернула страницу обратно. — Письмо было написано в марте две тысячи двадцать второго года по их календарю. Когда его дочь вышла замуж?

— Летом того же года.

— А когда произошла катастрофа?

— Тремя годами позднее, в две тысячи двадцать пятом.

— В какое время года? Летом? Зимой?

— Точно неизвестно. В Писании говорится только про шестьсот шестьдесят шестой год. Хотя, — добавил он нерешительно, — я бы, пожалуй, рискнул высказать одно соображение.

— Ну так давайте.

— Нет, лучше не буду.

— Почему?

— Слишком пристальное внимание к подобным материям идет вразрез с учением Церкви. — И все же он не мог сопротивляться искушению. — Ну ладно, если вы настаиваете, я скажу: судя по тому, сколько похорон случилось в деревне осенью того года, это, скорее всего, произошло под конец лета, перед самой страдой. Люди начали умирать в огромных количествах, как было предсказано в Книге Откровения. Вскоре после этого записи обрываются. Что бы ни произошло, это было внезапно и чудовищно.

Она быстро пролистала страницы книги.

— Интересно, какая судьба постигла доктора Шедуэлла.

— Надо полагать, его уже нет в живых, учитывая, с какой жестокостью подавляли ересь. Хотя у меня есть одно предположение… — Фэйрфакс прикусил язык. Он слишком разговорился.

— Предположение? Какое?

— Это, без сомнения, может показаться бредом — продолжил он неохотно, — но я предполагаю, что старик, который поднял крик на похоронах, и есть Шедуэлл.

— Возможно. — Леди Дарстон откинулась на спинку кресла и с полминуты смотрела на открытую дверь. Казалось, она пытается принять какое-то решение. — Могу я рассчитывать на то, что вы будете держать язык за зубами, мистер Фэйрфакс?

— Ну разумеется, — произнес тот, слегка задетый за живое, — коль скоро я рассчитываю на то же самое с вашей стороны.

— Что ж, тогда мы с вами будем надежно повязаны. — Она позвонила в колокольчик; горничная появилась на пороге так незамедлительно, что Фэйрфакс задался вопросом, не подслушивала ли она все это время под дверью. — Абигайль, принеси мои туфли и фонарь.

Изнутри огромный дом напоминал трюм потерпевшего крушение корабля — темный, сырой, безмолвный, усыпанный брошенными предметами; призрачный зеленоватый свет, пробивавшийся сквозь ставни и наслоения плюща, слегка рассеивал сумрак. Там, где потолок протекал во время дождя, половицы провалились, отчего в воздухе стоял густой запах плесени и гниющей древесины.

Фэйрфакс последовал за леди Дарстон из задней части дома через бывшие хозяйственные помещения в парадные комнаты. Ее рубаха белым пятном мелькала впереди, перемещаясь от одной открытой балки к другой. В колеблющемся свете фонаря из темноты один за другим выступали образы: то оленьи рога, прикрепленные к стене коридора, то розовая пластмассовая фигура без рук и волос, прислоненная к двери. В центре столовой стоял длинный зачехленный стол, окруженный двумя десятками стульев с высокими спинками, точно в таких же чехлах: казалось, призраки собрались тут на пиршество. В парадном холле, у подножия лестницы, рядом со ржавым гонгом пробивался бурьян. На стенах светлые прямоугольники выдавали места, где раньше висели картины. И все это окутывал острый запах запустения.