— Спасибо вам за помощь.

Уверена, что не буду скучать по женщине, которая прекрасно понимала, что я пленница в этом доме, но не сделала ни одной попытки помочь.

— На здоровье, дочка. Но перед уходом я помогу тебе переселиться в другую комнату. Господин Горан велел. Пойдем, дочка.

— А вещи собрать?

— Какие?

Хороший вопрос.

— Можно с собой шкатулку забрать?

— Бери, домка, и пойдем.

Я прижала "заначку" к груди, и мы вышли из комнаты. Надо смотреть во все глаза, пригодится. Длинный коридор вывел в холл в бело-фиолетовых тонах, со стеной в виде огромного витража с библейскими мотивами — Иисус с распростертыми объятиями и что-то в том же духе. Вниз улиткой вилась белоснежная лестница. Вытянув шею, мне удалось увидеть входную дверь. Она так близко! Ноги сами несут в ее сторону! Черт! Но — не сейчас.

Мы перешли в другое крыло, как я поняла, и вновь долго шли по коридору. Наконец Нюргюль остановилась у черной двери с кодовым замком, приложила к нему карточку, раздался уже знакомый ненавистный писк.

— Здравствуй, камера номер два. — Пробормотала я, заходя внутрь.

— Господин Горан лично занимался обстановкой. — Укоризненно сказала Нюргюль. — Сам все подбирал, старался.

Она издевается? Мне, по ее мнению, благодарной нужно быть? За что? За продуманный дизайн тюрьмы? Может, у женщины такие эротические фантазии? Кто знает, вдруг она втайне мечтает быть похищенной роковым хорватом, который заточит ее в башне из слоновой кости, избавив от всех насущных проблем? Пусть. А мне вот милее свобода!

Надо осмотреться. Новая комната, конечно, выглядит намного лучше, надо признать. Классический дизайн в золотистых тонах, целую стену занимает книжный шкаф с литературой на любой вкус — от Платона до Шиловой. Книги магнитом притянули к себе. Я пробежалась взглядом по корешкам, читая названия. Многие из них в моем списке для прочтения, надо же.

А как много вокруг зелени — пальма, несколько фикусов в плетеных кадках, еще какие-то растения, даже названий не знаю! Кровать еще больше, чем предыдущая. Горану доложили, в каких количествах пленница поедает сласти на завтрак, обед и ужин, да еще добавки просит, и он решил подстраховаться заранее?

Улыбаясь, я подошла к овальному столику, на котором стояла пузатая белая ваза с крупными васильками. Мои любимые. Правда, мне больше по душе живые растения.

Интересно, книги, цветы и цвета тоже выбирал мой тюремщик? Значит, навел справки. Социальные сети прошерстил. Но это ему не поможет, пусть не надеется.

А вот и окно. Солнечный свет, проходя сквозь плотно задернутые золотистые занавески с жар-птицами, вышитыми коричневыми блестящими нитями, наполнял комнату нежным прозрачно-янтарным светом. Руки задрожали. Сердце замерло. Я помедлила и резко раздернула их. Солнце ослепило меня, из глаз потекли слезы, во все стороны россыпью запрыгали солнечные зайчики, но это не имело значения.

Решетки нет! И есть небольшой балкончик! Ура!

Вид на сад, очень красивый, несмотря на то, что недавний шторм изрядно накуролесил, злобно сорвав с цветущих деревьев яркие пелеринки и наломав веток. За садом обрыв и переливается сияющими чешуйками водная гладь Босфора. Красиво-то как! Глебу понравилось бы, он наснимал бы здесь столько фото-шедевров!

— Это еще не все, дочка. — Сказала Нюргюль.

Я обернулась. Женщина потянула на себя дверь шкафа-купе во всю стену. За ней стояла… моя сумка, а сверху лежал рюкзачок! Джинсовое потертое безобразие на колесиках! Брат давно грозится купить мне приличный чемодан, но я привязываюсь к вещам, будто они живые, приобретение новых — как предательство старых друзей, с которыми пройдены и огонь, и вода, и медные трубы. В данном случае, полсотни аэропортов, три потери багажа авиакомпанией, столько же континентов, а стран — без счета!

— Пойду я, дочка. Здоровья тебе и удачи! Прощай!

— Спасибо, Нюргюль. Всех вам благ. Прощайте. — Я проводила ее взглядом и с довольным урчанием открыла сумку.

Даже не думала, что способна испытать столько радости, просто переодевшись в свое нижнее белье. Ярко-желтые трусики с ромашками на попе, как же мне вас не хватало! А вот и домашние трикотажные брючки черного цвета! И красная растянутая футболка, с которой осыпались почти все стразы, и слава богу, терпеть их не могу. Любимые босоножки на небольшой платформе. Все, теперь я с головы до ног в своем. Как приятно!

Мой ноутбук тоже принес море радости, хотя я была не настолько наивна, чтобы ожидать незапароленный wi-fi. Но отсутствие интернета не помешало лежа на кровати часа два смотреть наши с Глебом фото и под мои сборники музыки листать подборки с личиками малышей, выздоровевших благодаря фонду.

Я улыбалась, глядя на розовые мордашки детишек, а также на сияющие от счастья лица их родителей, и безумно скучала по этой атмосфере всеобщей эйфории, полной слез от счастья, смеха, объятий и бесконечной искренней благодарности. Из-за таких моментов забываешь про все бессонные ночи, работу на износ, разочарование в людях и государстве, срывы, когда уже не можешь ничего, просто сидишь и тупо смотришь в стену. Ведь оно того стоит! Но случаются и потери, вдребезги разбивающие сердце, как в случае со Славиком, нашим ангелом.

Мне удалось заставить себя закрыть ноут. Хватит рвать душу, она и так уже в клочья. Я легла на спину, закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Но шум на улице не дал спокойно помедитировать. Пойду полюбопытничаю.

Я выглянула из окна. Вот это да! Вид стал еще интереснее! Весомые бонусы у моей тюрьмы, однако!

Очевидно, не одной мне поддержание тела в тонусе казалось хорошей идеей. Двое мужчин на лужайке явно думали также. Одним из них был Горан, босоногий, одетый в черные спортивные брюки и борцовку в тон. Второй был незнакомцем. Взлохмаченный блондин чуть ниже ростом, чем мой тюремщик, тоже без обуви, в серой майке и синих штанах. На обоих были кожаные перчатки без пальцев. Медленно двигаясь по кругу напротив друг друга, "спортсмены" делали резкие выпады, обмениваясь ударами.

Я не любитель мордобоя во всех его видах, но посмотреть на двух красивых мужчин в спарринге весьма приятно. Конечно, если они не заливают все вокруг кровью и не откусывают противнику части тела. Смущает только тот факт, что Горану такие опасные нагрузки с его раной пока ни к чему. Чем он думает?

Я открыла рот, чтобы предостеречь его, но вовремя прикусила язык. У меня нет ровным счетом никакого права указывать этому мужчине, что следует делать, а от чего стоит воздержаться. Да и с чего проявлять заботу? Неужели стоило его увидеть, как стокгольмский синдром вновь расцвел буйным цветом? Чур меня!

Мужчины двигались все быстрее. Мускулистые руки лоснились от пота, волосы прилипли ко лбу. Весьма чувствительные, на мой взгляд, удары сопровождались короткими выкриками на выдохе. Борьба все больше напоминала настоящий поединок, а не тренировку на свежем воздухе. Удар, еще удар, в воздух, в цель. Ответный в корпус. Горан ловко уклонился от удара в лицо, поймал мой взгляд, улыбнулся, и следующим движением рассек противнику бровь.