— Потерпи, пожалуйста. Я пытаюсь понять… Дай догадаюсь, снимок ты не делал, так?

— Нет.

— А зря. Нельзя было просто так зашивать. У тебя в груди осколок, похоже, от кости. От моего удара он сдвинулся.

— Сможешь достать?

— Он уходит глубоко в грудину. Может проткнуть сердце, повредить артерию.

— Поверь, если бы эта кость вошла в сердце, мы бы заметили.

— О чем ты?

— Неважно. Достань его, Саяна, пожалуйста.

— Горан, я едва не убила тебя. Ты хочешь, чтобы я завершила начатое? Это же не заноза какая-нибудь!

— Я живучий, не переживай. Меня весьма нелегко убить.

— Представляешь, как это больно?

— Саяна, или ты это сделаешь, или придется самому.

Я выругалась себе под нос. Да уж, он на это способен.

— Уверен?

— Да.

Я надела перчатки, продезинфицировала все, что смогла, нашла в кейсе щипцы и осторожно подцепила осколок. Он поддавался с трудом. Лоб Горана покрылся испариной. Мужчина зарычал, положив голову на мое плечо. Его горячее дыхание обжигало шею, по телу разбегались мурашки. Кость казалась бесконечной. Когда кончик вышел из раны, длина была не менее ладони. Вряд ли это от ребра. Но тогда откуда?

— Вынула.

— Спасибо, Саяна.

— Возьмешь на память? — я вытерла кровь с его груди.

— Не сентиментален. — Мужчина улыбнулся. — Оставь трофей себе.

Мне показалось, что выглядит он уже значительно лучше. Конечно, так не бывает, ему еще долго восстанавливаться. Удалось бы только избежать осложнений. Надо бы пару швов наложить. Там, где они разошлись. Хотя… Я всмотрелась в рану. Края будто подтянулись, красноты вокруг не так много, как казалось. Чертовщина какая-то.

— Наложишь повязку? Или будешь любоваться? — в глазах Горана опять плясали чертенята.

Цвет лица ровный, дыхание спокойное. Минуту назад он умирал у меня на руках, а сейчас уже подкалывает.

— Быстро тебе полегчало.

— Говорю же, я живучий.

— А если бы этот кусок кости тебе в сердце попал? Что было бы?

— Даже не представляешь. — Он с улыбкой покачал головой. — Саяна, меня многие пытались убить, но только тебе почти удалось.

— Очень смешно.

— Даже не представляешь, насколько. Такие у тебя гены.

— В каком смысле?

— В прямом. Опасное ты создание!

— Может, тебя еще раз стукнуть?

— Прости, у меня дурное чувство юмора.

— Как и ты сам.

— Согласен.

— Антибиотиков курс пропей хотя бы недельку, хорошо? — я быстро наложила новую повязку и сняла перчатки.

Ладони вспотели и начали чесаться. Ранки щипало от пота.

— Теперь моя очередь тебя лечить. — Мужчина осторожно взял мои руки в свои. — Раз уж мы играем в докторов сегодня.

— Я бы лучше в вопрос-ответ поиграла.

— В эту игру мне не выиграть. Но когда у меня будут ответы, ты первая их узнаешь. — Он вгляделся в мои ладони, как хиромант. — Говорят, если изменить линии, изменится и судьба.

— Тебе ручку не позолотить?

Горан расхохотался, запрокинув голову.

— Откуда ты такая взялась?

— Из тех же ворот, что и весь народ. — Пробормотала я. — Ответь хотя бы на один вопрос.

— Хорошо. — Он ощутимо напрягся.

— Зачем тебе комната с решеткой на окне, полная женской одежды, косметики и прочей ерунды? Ты же не маньяк, закопавший труп жены в саду?

В этот раз Горан смеялся так долго, что я уже начала опасаться, что швы разойдутся.

— Саяна, — вытерев выступившие от хохота слезы, он посмотрел мне в глаза. — Это вообще не мой дом. Я его только что купил. Все, что внутри, закупали мои люди. Твои вкусы они не угадали, очевидно. Извини, у них было мало информации и времени.

— Ясно. — Я смотрела, как он колдует над моими руками в точности, как в ту ночь, когда забрали Глеба, и чувствовала, как ноет сердце, словно у меня в груди такая же "заноза", как была у Горана.

И только в его власти ее вытащить и исцелить мою боль.

Глеб

Я хотел быть сильным, но вновь услышав шаги по коридору, сжался в комок. Скоро пытка продолжится. На теле уже не осталось живого места. Даже дышать мучительно больно. Вряд ли в наличии не сломанные ребра. Да и от меня самого уже ничего не осталось. Господь, дай сил! Лучше умереть, чем молить о пощаде эту бессмертную дрянь!

Я стиснул зубы, стараясь не дрожать из-за звука открываемого замка. Свет. Заставил себя открыть глаза и увидел потрепанные стоптанные ботинки. Новенький? Обувь тех, кто приходил меня избивать, навсегда отпечаталась в памяти — сложно забыть то, чем тебе выбивают зубы.

— Поднимайся, сынок, — мужской голос был добрым. Сильные руки подхватили меня под локти. Я застонал от ошпарившей тело боли. — Прости, придется потерпеть. Обхвати за шею. Надо торопиться.

Мы вышли в коридор. На полу лежали те мужики, что избивали меня. Издалека доносился шум драки. Но сейчас было не время выяснять, кто меня спасает и почему. Главное, появился шанс. Не глядя по сторонам, я сосредоточился на том, чтобы передвигать ноги как можно быстрее.

— Дошли! — мой спаситель забрался в вертолет, что стоял в саду и протянул руку. Когда задница опустилась на сидение, я едва не разрыдался. — Уходим, ребята, быстрее! — парни в камуфляже запрыгнули в вертушку, и она взвилась в воздух.

— Кто вы? — пришлось сильно постараться, чтобы голос не дрожал. — Охотники?

— Нет. — Мужчина в вышитой безрукавке, больше похожий на продавца с турецкого рынка, улыбнулся. — Наблюдатели. Меня зовут Музафер.

Вертолет приземлился, меня отвели в какое-то здание. Музафер помог смыть кровь и долго обрабатывал мои раны. Я шипел сквозь зубы от ужасных ощущений, но у него были волшебные руки — боль утихла, едва мужчина закончил перевязку.

Когда он собирал в пакет для мусора пропитанные кровью ватные тампоны, в комнату вошла женщина. Невысокая, в возрасте, с фиолетовыми волосами. Окинув меня взглядом, она изогнула бровь и уставилась на Музафера.

— А где Саяна?!

— Ее там не было. — Ответил он.

— Но как же маячок?

— Маячок был у него, Лизавета. — мужчина кивнул на меня и, достав что-то из моей грязной одежды, что лежала на полу, протянул ей. Кажется, это тот стеклянный синий глаз, что сунула мне в карман Саяна, до того, как меня утащили слуги Лилианы.