«Подростки быстро бы разобрались, что к чему», – молча усмехалась про себя Катя, сидя в машине рядом с Андреем. Она старалась не смотреть на него, чтобы не выдать своего волнения.

И вот сейчас, когда ее буквально окатили ледяным душем – известием о смерти Евдокимова, все остальные мысли выветрились из головы в мгновение ока, в том числе и об Андрее.

Катя стояла у двери и упрямо звонила в нее, и тут из квартиры напротив вышла все та же молодая соседка.

– Не звоните, нет его и теперь уже никогда не будет, – проговорила она.

– Почему? – удивилась Катя.

– Умер Илья Анатольевич.

– Как?! – ахнула девушка. – Когда?

– Вчера в больнице.

– Он что, лежал в больнице?

– Да, вчера вечером племянница приезжала и все мне рассказала. Его, оказывается, два дня назад снова в психиатрическую больницу забрали, а я даже и не знала. На работе была, не видела, что машина за ним приезжала. Поэтому вы и не могли его дома застать. А вчера у него сердечный приступ случился, прямо там, в психушке.

– Он что же, и в самом деле был ненормальным? – поинтересовалась Катя.

– Я лично ничего такого не замечала: старик как старик, – пожала соседка плечами. – Спокойный такой, всегда поздоровается, спросит, как у меня дела. Раньше, когда он еще работал, его практически дома не было, все время пропадал в клинике. Потом, когда на пенсию вышел, грустный какой-то ходил все время. Я слышала, что не по своей воле он на пенсию ушел, а его отправили, он-то совсем не хотел уходить. Но утверждать точно не могу. Мало ли что люди говорят? Наши старухи дня не проживут, если кому-нибудь косточек не перемоют, у них это первое развлечение. Правда, Илью Анатольевича даже «жаба» уважала, – покачала она головой. – Про него мало сплетничала, только про пенсию говорила, – давала Кате информацию словоохотливая соседка.

– Какая жаба? – не поняла Катя.

– «Жаба» – это старуха одна, тоже в этом доме живет, хорошо, что не в нашем подъезде. Сплетница номер один, все обо всех знает. Ладно бы, правду говорила, а то переврет все на свой лад и смакует на скамейке вместе с товарками своими.

– С кем? – снова не поняла Катя.

– С подругами своими, такими же старухами, как сама «жаба», – терпеливо объяснила девушка. – Эта «жаба» у нас уже две молодые пары развела, чтоб ей пусто было, – сплюнула она. – Терпеть ее не могу!

– Как же это – развела? – удивилась Катя.

– А вот так! Наговорила невесть что, ребята и поссорились.

– Зачем же слушали? Разве не знали, кто такая эта «жаба»? Значит, любили друг друга не по-настоящему, если пошли у нее на поводу, – сделала вывод Катя.

– Так-то оно так, только она преподносит все в таком виде, что и не захочешь, а поверишь, – согласилась девушка. – Витька с Ленкой даже подрались перед тем, как разбежаться. Ой, ну ее на фиг, не хочу с утра настроение портить! Вы представляете, я уже заметила: если, не дай бог, я ее встречаю, когда выхожу из дома на работу, – и девушка закатила глаза под лоб, – все! Считай, день потерян окончательно и безвозвратно, – рубанула она воздух ребром ладони.

– Не поняла. Что значит – потерян? – спросила Катя, с интересом наблюдая за болтушкой.

– Все наперекосяк и кверху задницей, – доходчиво объяснила она. – Ведьма эта «жаба», точно говорю! Ой, а что же это мы на пороге стоим? Вы проходите, я сейчас чайник поставлю, – засуетилась она.

– Спасибо, с удовольствием, – улыбнулась Катя и шагнула в квартиру. Ей совершенно не хотелось пить чай, потому что совсем недавно она позавтракала в доме у Андрея шикарными блинчиками с ароматным кофе, которые приготовила Вера Ивановна. Но она решила все же принять приглашение, чтобы побольше узнать о Евдокимове.

«Как-никак ближайшие соседи, должны много друг про друга знать», – подумала Катя.

– Меня Ксюша зовут, – услышала она голос девушки. – А вас как?

– Катя, – представилась журналистка.

Ксения привела Катю на кухню и усадила за небольшой круглый столик. Катя с интересом начала рассматривать помещение, которое радовало взгляд своими веселыми красками. Ксюша, заметив, как гостья рассматривает ее кухню, довольно заулыбалась.

– Нравится? – спросила она. – Это я сама все здесь разрисовала. Рисовать люблю до ужаса!

Катю поразила картина во всю стену, на которой были изображены всевозможные фрукты в экзотических вазах, а из-под нарисованного стола, на котором размещалось все это великолепие, выглядывала конопатая, вся перепачканная шоколадом хитрая мордашка ребенка. Кто это был, девочка или мальчик, понять было невозможно, потому что дети в таком возрасте практически все на одно лицо.

– Это я своего братишку здесь нарисовала. Вернее, срисовала с его детской фотографии, сейчас-то ему уже семнадцать лет, – объяснила Ксюша, увидев, с каким интересом рассматривает картину Екатерина.

– Здорово, – откровенно восхитилась журналистка. – Я никогда не умела рисовать и всегда завидовала людям, у которых имеется к этому талант. Какая же вы молодец, Ксюша! – восхищенно покачала головой Екатерина.

Ксения поставила на стол две чашки с блюдцами, вазу с печеньем, другую – с конфетами и розеточку с вареньем.

– Вы чай какой любите, крепкий или не очень? – поинтересовалась хозяюшка.

– Средний, – улыбнулась Катя. – А что, давно заболел Илья Анатольевич? – перешла она к интересующей ее теме.

– Три года назад он на пенсию ушел. Сначала вроде ничего был, шустрый такой. Потом заболел. Но, признаюсь честно, на мой взгляд, он здоровее всех нас был, на любой вопрос у него ответ имелся, – покачала девушка головой. – Правда, замкнутым стал, особенно в последнее время. К нему очень часто его ученик приезжал, он теперь в той клинике, где Илья Анатольевич работал, главврачом стал. Я слышала, что часто ругались они, а в последний раз, две недели назад это было, Илья Анатольевич его вообще из квартиры выставил.

– Откуда вы знаете?

– А я слышала, как он ему вслед кричал: «Не смейте ко мне больше являться! Вам придется за все ответить, так настоящие ученые не поступают! Вы забыли о том, что давали клятву Гиппократа». Я в окно выглянула, смотрю, тот, молодой, выскочил как ошпаренный, в машину свою шмыг – и уехал. После этого я больше его не видела, он действительно больше не приезжал. Вот такие грустные новости, – вздохнула соседка и засуетилась. – Да вы чай-то пейте, вот варенье клубничное, конфеты «Ассорти», это мне пациентка подарила – за то, что я уколы совсем небольно делаю, – засмеялась Ксения. В это время зазвонил телефон, девушка сняла трубку. Поговорив минут пять, она виновато посмотрела на Катю: – Вы меня извините, мне на работу нужно собираться, сменщица позвонила, домой ей срочно надо, вроде бы ребенок заболел. Вот, теперь придется без выходных какое-то время работать.

– Не за что извиняться, Ксения, мне уже пора, – успокоила девушку Катя и встала из-за стола. – Спасибо за чай и варенье, – улыбнулась она и пошла в сторону входной двери.