Но одними историями дело не ограничивалось. Я вспомнил то, чем хотел заняться очень давно, но не находил на то времени. Пока малая была наверху, я тренировался создавать из магии прозрачные легкие фигурки, чтобы с помощью них можно было устраивать представления. В наручниках и с малым запасом магии это было не просто, быстро выматывало, но результат оказался более чем любопытным. Со временем я смог немного визуализировать какие-то сценки, создавая топорные, плохо детализированные, но все-таки фигурки героев, которые кружились на невидимой сцене прямо в воздухе, поражая воображение моего лучшего слушателя.

Иногда малая приносила какие-то маленькие яблочки, пряча их в широком рукаве. Сморщенные и кислые, это так или иначе была живая еда, которая весьма поднимала мое настроение. Кроме всего прочего я по-настоящему опасался подпортить свое здоровье местной пищей, в которой не было нужных витаминов, но так как я маг, болезни обходили меня стороной, и даже полугодичная скудная диета вряд ли бы меня особо подкосила, но я все равно радовался тому, что малая приносила.

Так текли наши дни, не такие мрачные, какими могли быть, окажись мы по одиночке в той же ситуации. Вспоминая такие дни, иногда думаешь о них даже с некоторым очарованием. Странно, но наша память всегда отбрасывает плохое, стараясь запечатлеть самые хорошие моменты, оттого, видимо, и кажется, что раньше было лучше или как-то иначе. Нет, все всегда одинаково, просто каким-то образом нужно научиться жить в настоящем каждую секунду, хотя такая способность, как по мне, лежит даже за возможностями магии.

* * *

Неожиданное открытие, сделанное мной КАКИМ-ТО утром, (так как я не вел счета дням), взбудоражило ум. Как бы ни была безысходна ситуация, при малейшей возможности, еще не до конца мертвый, ум пытается усмотреть какую-то лазейку, придумать решение, завсегда в таких случаях оказывающееся совершенно безумным, но, на удивление, не менее рабочим.

— Эй, эй, малая! — пытался я разбудить девчушку, но не дотягивался до нее. Пришлось постучать по полу костяшками пальцев, только так можно было поднять этого ребенка достаточно быстро. — Ты должна меня выслушать!

Я шептал, но довольно громко, как выразился бы Ридли — "орал шепотом". Малая поднялась и протерла глаза, последнее время она стала спать гораздо лучше и спокойнее, перестав быть в постоянном напряжении, так как здесь чувствовала себя в безопасности. Вопросительно посмотрев на меня, она широко зевнула.

— Только будь внимательнее, — взволнованно стал говорить я, насторожив ее внимание. — Слушай, я знаю, что тебе здесь не нравится, так ведь? Знаешь, я тоже не в восторге от этого места. Я хочу выбраться, если ты поможешь, то я смогу забрать тебя с собой. Смотри, сейчас мы стоим на якоре, у нас есть возможность сбежать даже сегодня, если получиться снять эти проклятые кандалы! Тебе нужно всего лишь добыть от них ключ, моя магия вызволит нас! Помоги мне, иначе в скором времени меня могут забрать и тогда я уже не смогу тебе помочь…

Малая с каждым предложением становилась все мрачней и испуганнее, глаза забегали, она мотала головой, боялась. Я продолжал убеждать ее всеми возможными способами, но не чувствовал прогресса. Мне и самому не нравилось просить ее рисковать собой, но это был единственный способ вытащить нас обоих до того, как исчезнет сама возможность.

— Прошу, попробуй, — продолжал я. — Ты не можешь оставаться здесь. Мы сможем сбежать! Все будет хорошо, не волнуйся, просто найди ключ. Никто ничего с тобой не сделает, как только с меня спадут оковы. Обещаю, все будет в порядке, разве ты не хочешь покинуть эту дыру? Я смогу найти тебе новый дом и тебе больше не нужно будет терпеть все это…

Крышка люка отворилась. Быстрее, резче обычного, громко хлопнув по полу. Раскрасневшийся кок даже не стал спускаться вниз, лишь просунул свою раскрасневшуюся морду и крикнул, обращаясь к девчушке:

— Эй, чертовка, живо вставай, у нас столько работы, что вовек не переделать! — сказав так, он исчез.

Малая быстро поднялась и побежала к лестнице.

— Прошу, подумай над этим быстрее, — напоследок проговорил я.

Малая обернулась, утерла капельки слез и побежала дальше. Я отчаялся. Сколько шансов на то, что она посмеет сделать нечто подобное ради того, кого почти не знает, ведь по сути, я для нее такой же случайный человек, просто обращающийся с ней лучше других. Не знаю, я и сам вряд ли бы осмелился в таком возрасте рисковать, возможно, собственной жизнью, даже ради спасения. В душе закрались еще и опасения, что она могла увидеть во мне лишь манипулятора, который пытался подружиться, но только ради собственных целей. Негативное мышление заполняло меня и его пришлось опять в срочном порядке останавливать, но мыслям не за что было зацепиться во вновь опустевшей подпольной каюте.

Пока я искал тему, заинтересовался коком. Было очень странно, что он то ли не заметил меня, то ли сделал вид, что не заметил. Он был явно обеспокоен и забыл о своем страхе передо мной, заменив его страхом перед чем-то еще. Прислушавшись, я уловил наверху очень сильный, быстро-нарастающий шум: топот ног, визг, лязг и грохот. Это были не звуки боя, скорее какой-то возни, будто пираты беспрестанно носили и выносили что-то по кораблю. Мы стояли на якоре и, возможно, наверху пополняли запасы, но что-то мне в эту версию верилось не очень. Слишком много возни и криков, будто они доносятся с кухни.

Глянув в иллюминатор, удалось через совсем уж крошечное чистое пятнышко разглядеть происходящее на причале. А происходило там совершенно безумное действо: куча народу танцевало под звуки шарманки и дудок, кто-то играл на подобии скрипки, не уверен, насколько хороша была музыка, но отчего-то подумалось, что я бы предпочел не слышать ее. Танцы сопровождались выстрелами из мушкетов, а какой-то особенно одаренный индивид прикатил маленькую корабельную пушку и дал оглушительный, судя по тому, как все мигом закрыли уши, залп. Подобному хулиганству абсолютно никто не расстроился, даже наоборот — всеобщее веселье достигло просто невообразимого градуса.

Кто устроил такую дискотеку? Сразу и не скажешь. Все были одеты в разнобой празднично, просто напялив на себя все яркое и более-менее чистое. Кто-то щеголял в шляпе и подвернутых штанах, не позаботившись даже о рубахе. Кто-то на босу ногу одевал туфли, а кто-то, похоже, стащил чей-то мундир — кто во что горазд в общем. Однако через некоторое время на сцене появились двое, наряженные лучше иных, вполне вменяемо, то есть. Это были мужчина примерно 30 лет, с