Газет было несколько, и он вяло листал их, вчитываясь в незамысловатые местные новости. На окраине в реке утонул человек: полез спасать собаку и не рассчитал силы. Вот ведь судьба… В центре найдена сумка с деньгами. Сумма указана крупным шрифтом: до того велика. Константин с долей восторга представил себе глаза милиционеров того отделения, в которое честный человек принёс найденное, предварительно позвонив в газету и сообщив, где именно будет отдавать деньги стражам порядка, чтобы не провоцировать бедолаг. Вот было бы забавно посмотреть. Пришёл кристальной честности гражданин, выложил на стол сумку с сумасшедшей, особенно по местным понятиям, суммой, а из-за его плеча за реакцией какого-нибудь дежурного капитана уже пара-тройка журналистов наблюдают. «Бедолага», – пожалел дежурного Константин и продолжил листать газеты. Интеллигентная публика ждёт гастролей одного из московских театров, менее интеллигентная, но зато более многочисленная, – выступления группы юмористов… Жизнь бьёт ключом…

Соколан перевернул очередной лист и замер на секунду. Потом, с трудом беря себя в руки, медленно выдохнул, положил газету на стол, снова взял и всмотрелся в знакомое лицо, смотревшее на него с газетного листа. Изменившееся, конечно, лицо, всё же больше десяти лет прошло, но вполне узнаваемое.

Что ж… Довольно высоко залетел… В главное кресло большого города метит… И ведь попадёт… На секунду поднялось в душе желание сделать какую-нибудь гадость, чем-нибудь помешать, навредить. Но тут же вступили в игру воспитание и природная порядочность. Константин лишь длинно выпустил сквозь зубы воздух, сложил газету и, стараясь унять нахлынувшие недобрые чувства, снова рассеянно оглядел зал, не зная, что и как теперь делать.

Глаза медленно скользили по сидящей довольно разношёрстной публике. Вот местные братки, старательно маскирующиеся под приличную публику, – аж покраснели от натуги, сердешные: не ругнуться, ни на пол плюнуть, ни девицу свою за аппетитное бедро ущипнуть. И что уж их в такое приличное место занесло? Ведь не ужин, а сплошное издевательство. У окна устроились шумные командировочные. У выхода трогательная парочка. Явно небогаты и женаты уже лет десять. Что-то отмечают. Возможно, годовщину свадьбы. Наверное, для них выход в такое недешёвое место – редкость…

Взгляд переместился дальше, скользнул по группе мужчин и девушке, направился в глубь зала и вернулся обратно к всё той же ничем не примечательной, на первый взгляд, компании, которую он заметил, когда они только пришли. Все сидели тихо, не привлекая к себе внимания. К ним, пока Константин изучал местную прессу, прибавился ещё один человек, устроился спиной к проходу и сейчас ел. Соколан хотел уже уходить, но что-то в этой компании… нет, не показалось странным, не встревожило, не позабавило, а… просто зацепило. Будто спешащего человека слегка локтем задели, несильно, чуть-чуть. Константин хоть и отошёл за два года от своей прежней службы, но приобретённых навыков всё же не растерял. А потому чуть подобрался, стараясь сделать это незаметно, и исподволь снова глянул на ту компанию.

Двое мужчин сидели к нему спинами. Того, чьё лицо он видел, Константин совершенно точно не знал. Память на лица у него была великолепная. И ошибиться он не мог.

Мужчины сосредоточенно ели, изредка бросая реплики девушке, которая сидела вполоборота к Константину. Та тоже ела, но явно без аппетита, скорее просто ковыряла еду вилкой. И она тоже показалась Константину незнакомой: высокая, небрежная причёска, сооружённая из слегка вьющихся волос, цвет которых в полумраке зала он определить затруднился, изящный профиль, тонкая шейка совсем юной особы.

Ничего подозрительного в ужинающей компании не было. И Соколан совсем уж было пришёл к выводу, что ошибся, когда девушка вдруг довольно резко тряхнула головой, заколка, удерживающая её густые волосы, то ли расстегнулась, то ли сломалась, тяжёлые волосы упали на спину, и он тут же узнал её. Через проход от него, больше чем в четырёх тысячах километров от своей едва не обезумевшей от горя матери и младшей сестрёнки, сидела в обществе троих мужчин Мира, старшая дочь Арины.

Константин так растерялся от неожиданности, что пару раз моргнул обескураженно и сам себя нещадно обругал: теряет, ох, теряет он квалификацию. Взяв себя в руки, он отвёл взгляд и принялся наблюдать за происходящим краем глаза. Насколько он видел и понимал, девушка сидела совершенно свободно. Никто её не удерживал. Никакого насилия к ней не применяли. Оружием не угрожали. И тем не менее четырнадцатилетняя Мира была здесь, с чужими людьми, а не рядом с матерью… Хотя… Может быть, мужчины эти вовсе никакие не чужие, а очень даже свои, родственники или друзья семьи… Ага, а Арина пребывает почти в невменяемом состоянии просто так. Хобби у неё такое – трепать себе на досуге нервы…

В этот момент полубредовый поток его мыслей был прерван. Продолжая делать вид, что ест, Мира быстро повернула голову и остро глянула на него. Константин замер: было совершенно очевидно, что девочка его не просто заметила, но и узнала. Он просидел в ресторане ещё десять минут, успев перехватить несколько столь же очевидных взглядов. Наконец, Константин поднялся и громко сказал подбежавшему официанту:

– Запишите на мой счёт, пожалуйста. Семьсот седьмой номер.

Тот кивнул и с лёгким поклоном удалился, красиво и изящно лавируя между столиками. Но Константин смотрел не на него, а на Миру. Та на его слова тоже еле заметно кивнула и даже едва уловимо улыбнулась краешками губ. И ему оставалось гадать: правильно ли он её понял и правильно ли она поняла его?

– Константин Дмитриевич, благодарим за визит, – профессионально душевно отозвался метрдотель. А Константин снова излишне громко, чтобы услышала Мира, поделился:

– Завтра утром я уезжаю. На шесть тридцать уже такси заказал. Так что тоже благодарю вас и всего хорошего.

Метр распахнул перед ним двери:

– Счастливого пути. Надеемся, вам у нас понравилось.

– Спасибо, – кивнул Константин, – очень. – И быстро пошёл через холл к лифтам. Надо было хоть немного поспать. Если он правильно понял, ночь ему предстояла весёлая и, скорее всего, бессонная.

Мира поскреблась в его дверь уже под утро. День хоть и сократился уже, всё же почти середина июля, но светало ещё очень рано. С его седьмого этажа был виден просыпающийся город. Константин, поднявшись к себе после ресторана, так и не спал и то сидел на балконе, чутко прислушиваясь к происходящему в коридоре, то ходил по номеру.

Сначала он обострившимся слухом уловил лёгкие шаги, потом небольшую заминку у его двери и, наконец, негромкое царапанье. Тут же шагнул и тихо отворил. Умница Мира стремительно и беззвучно скользнула внутрь, подождала, пока он запрёт дверь, и только потом рухнула в кресло.

– Спасибо вам, я думала, вы меня не узнали! Я вот вас сразу узнала, хотя только пару раз видела и в… – Она помялась, но всё же продолжила: – Несколько в другом виде.

Константин улыбнулся, вспомнив драные джинсы и растянутую футболку, в которых он щеголял на даче.