Но молодой красавец разрулил ситуацию куда цивилизованнее. Склонился к уху Зоиного обидчика, еле слышно что-то произнес на языке Шекспира – и тот сразу поник. Мгновенно отступил, виновато забормотал, что он извиняется и не знал…

А Зоя счастливо выдохнула:

– Что вы ему сказали?

– Чтобы не смел приставать к моей девушке, – подмигнул незнакомец.

И в груди ее мгновенно разлилось тепло. Неужели мечты, самые тайные, сокровенные, иногда сбываются? До чего он красив – просто фантастика! Прямо Ален Делон, только гораздо моложе и свой, родной.

Но что значили его слова? Всего лишь способ погасить конфликт? Парень проявил мимолетное благородство? И сейчас отвернется от нее, вернется к своим, столь же успешным и уверенным в себе друзьям?

Однако молодой человек и не думал ее бросать. Протянул руку, велел:

– Пошли!

– В новую жизнь? – Зоя изо всех сил старалась тоже выглядеть уверенной, раскованной, веселой.

– Почти, – заверил спаситель. И, сквозь шум бара, укорил: – Чего столбом-то стояла? Таких сразу надо посылать!

И вдруг выпустил ее руку. Крикнул:

– Лютик! Мы тут!

Лютик?

А от стойки бара, уверенно балансируя с двумя кружками пива, к ним уже спешила Зоина подруга. Вручила «Гиннесс» ее спасителю, ласково коснулась его щеки, проворковала:

– Спас девочку? Какой ты молодец!

И лишь потом обратилась к Зое:

– Привет. Вовремя мы пришли?

А та, растерянная и несчастная, лишь сейчас начала понимать.

Лютик же весело продолжала:

– Мы тебя не заметили и сразу за пивом двинули. А потом я вдруг вижу: на тебя этот толстяк наезжает! Ну, и попросила Андрюшку…

Значит, он спасал ее только потому, что попросила подруга?

Зоя с трудом удерживалась, чтоб не расплакаться.

– Столик! Ловлю! – провозгласил тем временем парень.

И – везунчик, он и есть везунчик – ловко оттер других претендентов, первым плюхнулся на стул, триумфально провозгласил:

– Девчонки! Сюда!

– Какой же он классный… – пробормотала, словно про себя, Лютик.

– А кто он вообще? – взглянула на подругу Зоя.

И та гордо ответила:

– Мой парень. Нравится?

Ох, и сложно оказалось небрежно пожать плечами и равнодушно откликнуться:

– Да вроде ничего…

* * *

Осень 1994-го

Александр Волков давил, Чак Адамс защищался. Теннисный мячик метался по сторонам корта, у Лютика рябило в глазах. «Ну, когда же все кончится…» – страдала она.

Девушке нравился теннис, но она предпочитала, когда играют коротко и прямолинейно. По-мужски: сильная подача, неудачный прием, пятнадцать – ноль, и поехали дальше. Но сегодня спортсмены за каждое очко дрались минут по десять. Еще бы: Кубок Кремля, финал! Победителю – титул, солидные призовые. Вот и сцепились…

И плевать теннисистам, что Лютика с Андреем давно друзья ждут. Столик заказан в ресторане «Прага» – Зоя пригласила вместе отметить очередной ее профессиональный успех. Очень выгодный договор, хвасталась, заключила. Обещала: мартини, джин, салат из креветок, телячий шашлык, и она сама платит за все.

Только назначила свою вечеринку на воскресенье. На последний игровой день Кубка Кремля. А Андрюшку разве отсюда утащишь? Глаз с корта не сводит, губу закусил, то за голову хватается, то в отчаянии бьет себя по колену. Будто собственную последнюю корову проигрывает, ей-богу.

– Чего ты так за них переживаешь? – буркнула Лютик.

– Не понимаешь? Финал! Сто пятьдесят тысяч долларов на кону! – возмутился Андрей.

– Не тебе ж деньги достанутся, – продолжала ворчать девушка.

– Заинька, ну, потерпи, – на секунду отвлекся от теннисной баталии ее спутник. – Сейчас Сашка дожмет его, получит кубок – и сразу помчимся. Такси возьмем!

Однако теннисист Волков никак не мог вырвать победу. Первый сет выиграл со счетом шесть – два, а во втором – у обоих по четыре, и конца-края баталии не видно.

«В буфет, что ли, сбежать, пивка пока выпить…» – задумалась Лютик. Андрюха возражать, конечно, не будет. Но, с другой стороны, после каждого победного розыгрыша он ее целует, и это очень приятно.

«Обойдусь, – решила она. – Успею напиться, когда в „Прагу“ приедем». И от скуки взялась разглядывать теннисистов. Американец, тот совсем никакой, а вот наш Волков – красавец. Ростом под метр девяносто, грива, словно у викинга, ракетку возносит, будто в его руках меч. Да и трибуны ревут в его честь верными вассалами. Она бы сама с подобной поддержкой под орех противника разделала, со счетом шесть – ноль, шесть – ноль. А Волков все тянет…

И Лютик дождалась, пока в игре возникнет пауза, пронзительно выкрикнула:

– Дожимай его, Сашка!

Публика одобрительно загудела, наш теннисист улыбнулся.

– Россия, вперед! – подхватили трибуны.

Но вместо единственного сокрушительного удара опять последовал бесконечно долгий, с подкрутками и выходами к сетке розыгрыш.

Лютик украдкой взглянула на часы.

М-да, Зойка ее съест. Они еще полчаса назад должны были за стол сесть. И ведь не позвонишь, не предупредишь…

Девушка бросила завистливый взгляд на VIP-трибуну. Тамошние обитатели почти все с мобильными телефонами. А им с Андрюшкой сотовая связь пока не по карману. Тысячу долларов на аппарат накопить, наверное, можно, но ведь и каждый месяц нужно будет платить. Долларов по триста минимум, Лютик узнавала. Поэтому пейджером обходилась. Ищи сначала телефон-автомат, раздобывай монетки, потом бесконечно дозванивайся до оператора…

«А, не пойду я телефон искать, – поленилась Лютик. – Все равно Зойка с Илюшкой привыкли, что мы вечно опаздываем. Пусть пока без нас разминаются…»

Волков наконец мощным ударом пригвоздил мяч к задней линии – американец даже не дернулся. Неужели конец?

– Аут, – возвестил судья. – Deuce[2].

– Он что, слепой? – возмущенно выкрикнул Андрей. – Мяч коснулся!

Можно подумать, что разглядел – с их-то предпоследнего ряда.

Но спорить Лютик не стала – Андрюшку все равно не переубедишь. Упрямый, порывистый, уверен, что всегда прав. За то его и любила.

Подумаешь, на теннисном финале поскучать! Потерпим. Она б за Андреем даже в Сибирь, наверно, поехала.

Познакомились они на «Рок-волне».

Андрей там был, особенно в сравнении с ней, абсолютной звездой. Диджей, да еще и в самое праймовое время работал, с шести до десяти вечера. Плюс по субботам – собственная авторская программа. И еще просто страшное количество других плюсов: родители – дипломаты. Школу заканчивал в пригороде Лондона. Английский, естественно, как родной. Ну и внешность прямо с ног сбивала. Ни единого изъяна. Мускулистый, высокий, синеглазый. Причем ни капельки в себя, столь совершенного, не влюбленный. И жить предпочел по собственным правилам – в Институт международных отношений, как настаивали родители, не пошел. Выбрал свободный полет. Переводил американские фильмы. Возил по стране западных журналистов – был при них и менеджером, и водителем, и консультантом. Неплохо разбирался в современном искусстве – и даже продавал, весьма успешно, на Запад картины современных российских художников. А потом радио заболел. Родителей к тому времени не стало – погибли в автокатастрофе. И Андрей, уже из собственных средств, оплатил учебу в американской школе диджеев. Когда вернулся, его на «Рок-волне» сразу в штат взяли. И он с первого эфира всех поразил. Миксовал песни, словно бог. Единственный на всей их радиостанции в совершенстве сводил outro и intro[3]. Последнему умению Лютик больше всего завидовала. У нее самой, сколько ни тренировалась в резервной студии, никак не получалось начать говорить на последних аккордах композиции и закончить свою речь точно после вступления следующей.