Изображение Сенмена сохранилось в одной из гробниц Сенмута № 71, но не той, где изображены настоящие его родственники (№ 353). Собственной семьи у главного вельможи Хатшепсут никогда не было.

Можно предположить, что начинал свою карьеру Сенмут в должности провинциального чиновника. С другой стороны, наличествует его связь со жречеством Амона в Фивах, поэтому не исключен вариант его служения в храме этого бога в Карнаке, но вот кем и когда, к сожалению, не известно. Следует признать, что восстановить жизненный путь Сенмута и его продвижение по иерархической придворной лестнице на сегодняшний день крайне затруднительно.

Впервые мы сталкиваемся с этой фигурой, когда он уже во дворце и занимает многие престижные должности: управляет владениями царской супруги (Хатшепсут) и является воспитателем царевны Нефруре, сменив на этом посту Сенмена, видимо, умершего. Отношения между воспитателем и девочкой наполнены взаимопониманием и дружелюбием, свидетельством чему является статуя Сенмута, окружившего своим плащом Нефруре (Египетский музей, Берлин).

Эта маленькая скульптурная группа служит наглядным доказательством теплоты и доверительности, существующей между взрослым мужчиной и маленькой девочкой. Плащ Сенмута символизирует заботу и любовь, которыми он окружил свою воспитанницу.

Его карьера постепенно набирает обороты. Сенмут оставляет прежние звания ради новых, более почетных — «начальник житниц Амона», «надсмотрщик над всеми работами царя». Наконец, он получает самый главный титул, который мог получить египтянин, не принадлежавший к царской семье, — «первый пророк Амона». Он имел доступ ко всем храмовым архивам и располагал полной информацией обо всем, что происходило в стране, так как сосредоточил в своих руках управление всеми храмовыми владениями и имуществами с рядом высших государственных должностей. Сенмут не скрывает особого благоволения царицы к нему, обеспечившей ему особенную высоту положения при дворе, а также влияния, оказываемого им на владычицу. Послушаем, что говорит сам вельможа: «Я великий среди великих всей страны, слушающий слушаемое, единственный в одиночестве, начальник дома Амона, Сенмут правогласный. Я действительно наполнял сердце царя, поступая так, что был хвалим своим господином ежедневно, начальник скота Амона, Сенмут…Я вошел в милость и добился похвал. Я радовал сердце царя ежедневно… Я был тот, кому сообщали о делах Двух Стран. То, что доставлял юг и север, было под моей печатью. Повинности всех иноземных стран находились в моем ведении. Я был тот, шаги которого знали во дворце, истинный доверенный царя, любимый им, начальник садов Амона, Сенмут».

Благодаря его таланту зодчего был реализован целый ряд строительных мероприятий, задуманных Хатшепсут. Это и архитектурные работы в храмах Карнака и Луксора, и небывалые обелиски, доставленные из каменоломен в Фивы, и подлинная жемчужина искусства Древнего Египта — поминальный храм царицы Дейр-эль-Бахри.

Дошедшие до нас изображения Сенмута рисуют его человеком далеко не молодым. У него орлиный нос, дряблая кожа лица и глубокие, резкоочерченные носогубные складки. Безусловно, перед нами сильная, властная и жесткая личность. О таких говорят: не хотел бы я быть его врагом. Впрочем, чему удивляться? Только таким и мог быть человек, вышедший из низов и достигнувший высот своего положения исключительно благодаря своим собственным усилиям и талантам. Хотя и доныне египтологи спорят: действительно ли взлет карьеры Сенмута был обеспечен его умом и способностями или все несколько прозаичнее и высокое положение царедворца — проявление его нескромных отношений с Хатшепсут?

О существовании любовной связи между царицей и ее правой рукой нет никаких достоверных сведений. Иногда в качестве доказательства приводят порнографическое граффити из заброшенной гробницы в Вади Хамамат. Граффити представляет собой беглый набросок, изображающий мужчину и женщину в так называемой «негритянской позе» или «позе сзади». Так вот, по мнению некоторых исследователей, если видеть в женщине Хатшепсут, поскольку на голове у нее немее фараона, а в ее партнере Сенмута, то перед нами резкая политическая сатира на царицу. В поддержку версии о любовных отношениях между царицей и придворным косвенным доказательством служит и отсутствие жены у последнего.

Что можно об этом сказать?

Нет ничего странного в любви между мужчиной и женщиной. Настоящему чувству не может быть помехой ни возраст, ни социальное положение. Если Хатшепсут находилась в связи с Сенмутом, то она приложила все силы к тому, чтобы все осталось в тайне, что опять-таки говорит о ней как об умной женщине. У историков на руках нет ни одного документа стопроцентно свидетельствующем об их связи. Граффити вообще ничего не доказывает. Многие из ныне живущих не считают зазорным читать «желтую» прессу, свято веря написанной там чепухе и скандалам из жизни знаменитостей. Тяга к подобной «изюминке» не считается чем-то зазорным.

Неужели древние египтяне были другими? Совсем нет. Им тоже была присуща склонность к подглядыванию в замочную скважину, смакованию сплетен и скабрезным шуткам, но имело ли это хоть какое-то отношение к подлинному состоянию вещей?

Есть один нюанс.

Одну из своих гробниц, могущественный придворный решил вырубить под поминальным храмом Хатшепсут. Склеп расположен под северо-восточным углом нижней террасы храма Дейр-Эль-Бахри. В самом храме он совершил вообще невиданный поступок — осмелился изобразить себя на его стенах. Впрочем, место было тайным. Открытая входная дверь прикрывала собой изображение Сенмута. Подобную вольность со стороны вельможи сторонники предположения о наличии альковных отношений между ним и царицей рассматривают как их доказательство.

Только абсолютно уверенный в своем исключительном положении человек мог решиться на подобный шаг. Изобразив себя в храме, Сенмут, возможно, хотел показать любимой женщине всю силу своих чувств и желание служить ей всегда, в том числе и после смерти.

Но не исключено и другое толкование. Появление тайной гробницы и настенного изображения в храме было вызвано не тоской любовной, а наоборот, подтверждением бесконечного могущества Сенмута как руководителя государства, возможно почти сравнявшегося в своей силе и значении с самой женщиной-фараоном. В таком случае мы видим перед собой свидетельство непомерных амбиций вельможи, его зарвавшегося самомнения, что могло привести к самым ужасным последствиям.

После шестнадцатого года правления Хатшепсут его имя полностью исчезает из надписей. Что случилось? Он умер или впал в немилость? Причина не ясна. Обе фиванские гробницы, приготовленные заранее, оказались не использованными. Памятники и изображения всесильного соратника владычицы Верхнего и Нижнего Египта были намеренно повреждены, а часть вообще уничтожена. Что вызвало по отношению к его памяти подобные действия также не известно.

Трудно сказать, насколько соответствует действительности его заявление о влиянии на Хатшепсут. Какие отношения связывали их и насколько крепкой была эта связь? Характер самой связи также остается тайной. Все эти вопросы до сих пор стоят перед учеными. В самом деле, как было сказано вначале рассказа о Сенмуте, более загадочной и противоречивой личности в правление Хатшепсут трудно найти.