Я растрогалась из — за того, как Лео обеспокоился моей выдуманной занозой.

— Не — а, я в порядке, — отмахнулась я. — Всё или ничего! — выпалила, вскинув руки, как сумасшедшая. Может, у него в ящике есть скотч, потому что мне правда стоило задуматься о том, чтобы заклеить рот, дабы избежать подобных глупых выкриков.

— Всё или ничего, — согласился Лео, рассмеявшись громко и искренне. Я не удержалась, и моё лицо расплылось в улыбке из — за того, что, по крайней мере, он находил мои выходки забавными. — Но пока обед, поэтому пеняй на себя. В квартале отсюда открылось новое кафе «Намасте», я давно хотел туда заглянуть. Хватай пиджак. Мы идём перекусить.

Глава 10

— Ты всё же сделал это.

Кафе оказалось битком набитым, шум болтовни половины города заполнил до краёв кабинки, столики и даже внутренний дворик. Это была какофония звуков: дребезжание тарелок, гул голосов и почти мелодичный стук кассового аппарата, которые сливались в хор, и всё это так соответствовало Нью — Йорку. Мои внутренности трепетали от волнения, потому что именно поэтому я так восхищалась этим городом — жизнь проявлялась в каждой его детали. Пульсировала.

— Сделал что? — Лео сунул руку в задний карман, чтобы вытащить бумажник.

— Уговорил пойти с тобой на обед.

Его плечи содрогнулись от беззвучного смеха.

— Джули, я пригласил тебя на работу. Могу заверить, что пережил нанесённое оскорбление от отказа пообедать.

— Я причинила тебе боль?

Мы двинулись вперёд в нашей очереди. Рыжая девушка с большим начёсом и кольцом в носу, как у коров, выбила на своём аппарате чек клиенту перед нами.

— Как шмель. — Мне стало любопытно, не причёска ли кассирши навела его на эту мысль, потому что я подумала о том же.

— Самец или самка?

— Что? — Лео покачал головой, как будто она не очень прочна крепилась к шее. — Не знаю. Думаю, самец.

— Ну такое сравнение никуда не годится, потому что у трутней нет жала. Они есть у самок, и те на самом деле могут ужалить, и не раз, потому что, в отличие от обычных пчёл, их жала гладкие.

Он откровенно уставился на меня.

— Хорошо, тогда, пожалуй, самка шмеля, потому что такое чувство, что ты ещё не закончила меня жалить.

Я побледнела.

— Зачем ты так говоришь?

Если я когда — нибудь и хотела до ужаса медленного клиентского обслуживания, так это сейчас, но моё желание не исполнилось, потому что девушка с начёсом резким движением запястья махнула нам следовать вперёд.

— Что я могу вам сегодня предложить?

К этому моменту я ещё не ознакомилась с меню, поэтому просто повторила заказ Лео. Я надеялась, что это не тофу, хотя и считала себя довольно смелой, если это касалось кулинарных подвигов. Но для взрослых тофу представляет собой клей, который они когда — то ели в детском саду. Мне больше не хотелось пробовать этой кашицы.

Кассирша на секунду задержалась, чтобы распечатать чек, её пальцы зависли в ожидании рулона бумаги, она оглядела меня сверху вниз и сказала:

— Мне очень нравится цвет вашего платья.

Чёрный? Ну хорошо.

— Спасибо, — улыбнулась я, когда она оторвала чек и вручила нам напитки.

Лео умудрился разыскать единственный свободный столик в ресторане, если его можно так назвать. Тот был больше похож на деревянный поддон, который можно найти в переулке, а «стулья» — опрокинутые вверх дном металлические ведра, облупившаяся краска цеплялась за края, как будто пережила эпическую битву, в которой погибло всё остальное покрытие. Погнувшаяся кромка неприятно впивалась в попу, и я заметила, что у нас нет ни посуды, ни салфеток. Я блуждала взглядом по комнате, пока не увидела в дальнем углу раковину, на которой было написано «Мойка». Туда выстроилась очередь по крайней мере из восьми человек, видимо, предполагалось, что чистота столовых приборов зависит от вас самих.

Ну, это определённо интересно. Я решила, что не имеет значения, что я заказала, и буду есть это руками.

Сосредоточиться на чём — то одном казалось трудным, но мой слух продолжал улавливать пронзительный тенор кассирши, которая каждому посетителю говорила, что ей нравится цвет их одежды, что бы они ни носили.

Лео скользнул на своё место и поставил стаканчики с водой на стол в виде перевёрнутого поддона.

— Заметил, что она делает? — спросила я, всё больше и больше негодуя, слыша каждое новое фальшивое откровение.

— Что? — Он повернулся на своём ведре. — Кто?

— Кассирша.

— Она принимает заказы.

Я поджала губы и покачала головой.

— Нет, она раздаёт комплименты посетителям.

— О, как славно. — Чёрт возьми, он выглядел так мило, когда произнёс это. Даже несмотря на то, что его глаза зажмурились от улыбки, они продолжили ярко блестеть.

— Нет, — поправила я его. — Это не мило. Послушай.

На фоне шума вокруг нас я услышала, как она говорит мужчине средних лет, щеголяющему в кашемировом кардигане:

— Мне очень нравится цвет вашего свитера.

— Ага, мне не нравится этот цвет, — сказал Лео, указывая на мужчину в фисташковом. — Каждому своё.

— Нет, — фыркнула я, лживые похвалы девчонки раздражали всё сильнее. — Она повторяется. Каждому клиенту говорит, что ей нравится цвет какого — нибудь их предмета одежды.

— Может, это принцип переработки? Кажется, здесь всё вторично. Почти уверен, что салфетки сделаны из туалетной бумаги. — Он помахал перед моим лицом рулоном, край коричневого цвета развевался, как крошечный бумажный флаг.

— Это неправильно. Нельзя неохотно выдавать фальшивые комплименты. Это совершенно неэтично.

— Повторять комплименты неэтично. — Лео произнес это как утверждение, как будто, если сказать вслух, это станет правдой. Но почему — то это всё равно прозвучало как вопрос.

— Да. Нельзя использовать любезности по нескольку раз. Это основа основ человечества. Ты должен быть искренним.

— Не повторять комплименты. Принято, хотя, я не совсем понимаю, почему ты так этим обеспокоена.

Я поднесла стаканчик с водой ко рту и сделала глоток, но от влаги картон тут же начал разлагаться у губ.

— Это банально, — сказала я, очищая рот от влажных комочков.

— Это точно не про тебя.

— Банальность?

— Джули, ты самый незаурядный человек, с которым я когда — либо встречался. — Я встретилась взглядом с Лео, а дальше, как по цепной реакции, опрокинула стакан на стол. Жидкость залила деревянные доски, я схватила туалетную бумагу, чтобы протереть поверхность. — Не считая этого. Пять раз — это уже тривиально.