Душевая была выложена плиткой с замысловатыми узорами разных цветов — от цвета бледной яичной скорлупы до глубокого лазурного цвета океана. Двенадцать распылителей массировали ее тело по бокам, а сверху на голову и плечи низвергался водопад горячей воды. В душевой разливался особый аромат жимолости и жасмина — любимых цветов ее матери.

После нескольких месяцев холода, грязи и пота, за которые ей довелось пару раз молниеносно принять душ в ледяной воде, Амелия наконец-то почувствовала себя чистой — впервые со времен «Гранд Вояджера». Как же ей не хватало этого — тепла, чистоты, комфорта и красивой, роскошной обстановки.

Усталость застыла в ее костях как цемент. Она так сильно устала. От постоянного оглядывания через плечо, от вечного напряжения и тревоги, от невозможности уснуть, от страха, ставшего ее постоянным спутником.

Амелия подняла голову и закрыла глаза, чувствуя, как по лицу стекают струйки теплой мыльной воды. Все эти годы она неверно оценивала мать, считая, что та осталась с Декланом ради денег, престижа, власти. Амелия не ценила безопасность, потому что в ее жизни та уже была. Ей никогда не приходилось ощущать ее недостаток. Но безопасность как оказалось очень важная вещь, крайне ценная.

Теперь, стоя под теплым, успокаивающим душем тропического дождя, Амелия понимала это так, как никогда прежде, и на глазах у нее выступили слезы.

Сколько бы она отдала, чтобы остаться здесь? Чтобы никогда не возвращаться к холоду, неудобствам, грязи и голоду, к постоянной опасности, страху и смерти?

Сколько вообще стоит безопасность?

«Но здесь ты не в безопасности», — напомнил внутренний голос.

Амели прислонилась к кафельной стене, глаза ее были по-прежнему закрыты. Мощные массажные распылители били по животу и бедрам с такой силой, что становилось почти больно.

За последние месяцы она столько пережила, что должна бы быть готова ко всему. Но она не чувствовала никакой готовности. Каждый клеточкой своего тела, до мозга костей она ощущала шок от последней новости.

Ее отец жив. Каким-то образом ему удалось сбежать от международного террористического синдиката, захватившего его на «Гранд Вояджере».

Ее отец сейчас здесь.

И ей придется встретиться с ним лицом к лицу.

Ее отец, в чьих холодных и расчетливых манипуляциях не было места слабости. Отец, который использовал стыд как инструмент унижения и контроля. Ее отец, эксплуатирующий ее красоту и обаяние для обольщения своих политических союзников.

Амелия годами навязчиво проверяла свое отражение в зеркалах, убеждаясь, что достаточно совершенна, достаточно хороша для своего отца. Но что бы она ни делала, этого всегда было мало.

Только после его окончательного отказа на мостике «Гранд Вояджера» Амелия наконец поняла, что отец, возможно, не способен ее полюбить.

Невзирая на все, что отец сделал с ней, он тем не менее стал ее спасителем. Именно он познакомил Амелию со скрипкой, он сиял от гордости на ее концертах и конкурсах. Именно он сумел спасти Амелию от разрушения мозга и верной смерти благодаря нелегальному лекарству, которое он разработал для ее смертельной формы эпилепсии.

Холодный, тупой ужас захлестнул Амелию. Она не была готова. Она думала, что готова, но нет.

Ее колени подкосились. Она тяжело рухнула на мокрую, скользкую плитку. С трудом втягивала в себя воздух, судорожно пытаясь протолкнуть кислород в легкие. Живот свело спазмом, колени стучали друг о друга, плечи тряслись, все тело дрожало от накатившей паники.

Подтянув ноги к животу, Амелия обхватила руками голени. Онемевшая, испуганная и одинокая, она раскачивалась взад-вперед. Вода била ей в голову и спину, скапливаясь вокруг ног.

Страх и отчаяние терзали ее душу. А под всем этим, под медленно сгорающим стыдом, предательством и гневом, скрывалась ужасающая преданность. Амелия боялась и ненавидела своего отца и одновременно любила его. Как она могла примирить в себе такие противоречивые, несопоставимые эмоции, не развалившись на части?

Как она собиралась это сделать?

Когда появились первые слезы, она их почти не заметила. Они смешались с водой, льющейся по ее лицу. Слезы текли все быстрее и быстрее, пока она не захлебнулась рыданиями, не в силах остановить их. Неспособная остановить что-либо.

Прошел, наверное, час, прежде чем страдание вытеснило все слезы из ее тела. Теплая вода продолжала литься на ее спину.

Онемев, она кое-как выпрямилась и заставила себя встать.

Поднесла руку к датчику осушителя. Распылители убрались, их место заняли автоматические сушилки. Облака тепла окутали Амелию, вбирая воду с ее тела. Через несколько мгновений она была сухая с головы до ног, включая волосы.

Теплый воздух встретил ее и в спальне. Она с трудом удержалась, чтобы не завалиться в роскошную спальную капсулу королевских размеров. Изогнутая крышка яйцеобразной капсулы была открыта, приглашая прилечь, поддаться изнеможению. С помощью симуляторов капсулы она могла выбрать, на чем спать: на роскошных шелках и мехах, на пуховом бархате или в спокойном, залитом лунным светом океане. Усовершенствованная тактильная система и капсулы с воздухом под давлением позволяли воспроизвести невесомость космического пространства. Благодаря отсутствию каких-либо внешних раздражителей в капсуле Амелия могла бы проспать три дня подряд.

Ее взгляд привлекла перевязанная бантом бархатная коробочка, что лежала в мягком центре капсулы. Открыв ее, она обнаружила простую пару пудрово-голубых трусов и бюстгальтер. «Надеюсь, это твой размер! Ужин в шесть! С любовью, Вера!» — гласила приложенная цифровая открытка.

Отдохнуть она пока не могла.

Амелия шагнула за неприметную ширму перед шкафом. Машинально провела смартфлексом по сканеру тела. Ничего не произошло.

Если бы сканер работал, он бы считал ее рост, вес и размеры и вывел бы на вращающееся голографическое изображение ее тела последние новинки подиумной моды. Выбранный ею наряд был бы доставлен по специальному желобу в стене в коробке с ароматом лаванды.

Но так было в старом мире. Точнее, в старом мире элиты. Сейчас Амелия понимала это слишком хорошо.

Шкаф был едва заметен, если не считать прямоугольных трещин в гладкой белой стене.

— Открой шкаф, — велела она.

Дверца распахнулась, и на единственной вешалке появилось заранее выбранное платье. Конечно. Вот почему сканер не сработал. Отец сделал выбор за нее.

Не торопясь, Амелия облачилась в эластичное асимметричное платье цвета индиго. Оно облегало колени, было шелковистым, но свободно сидело на груди и бедрах. После вируса «Гидры» и недель, и месяцев, проведенных в поисках пищи, чтобы выжить, Амелия заметно похудела. Она не была ни стройной, как Селеста, ни крепкой и мускулистой, как Уиллоу. Она просто казалась изможденной.

Накрыв костлявые плечи роскошным соболиным воротником, Амелия посмотрела вниз. Изящный темно-синий клатч лежал на туалетном