рядом с ней были Доля и Недоля — сестры держали огромное блюдо, на котором высилась гора хлеба. Даже издалека Святослав видел, что это свежевыпеченные караваи, в воздух от них поднимались клубы пара.

— Ну не прикажете же вы нам самим все нести? — сокрушалась Милорада. Наконец, один из стрельцов засунул в рот ломоть хлеба побольше, благодарно стряхнул в грязь крошки и принялся с набитым ртом размахивать руками, то и дело поминая чью-то мать.

Остальные стрельцы засуетились, в своих алых кафтанах они стали похожи на муравьев. Сперва бросились врассыпную, потом собрались строем. Два товарища притащили по грязи детские саночки, выцветшие от времени, но все ещё способные выполнять свою работу. Один из стрельцов стянул с себя кафтан и бросил его в сани, покрывая пыльное дно. Милорада благодарно поклонилась и махнула Доле с Недолей. Те, в свою очередь, водрузили блюдо с караваями на красную подстилку и подтолкнули сани в сторону ворот.

Часть стрельцов бросилась к воротам, другая часть пыталась задержать сани, чтоб они не врезались или не перевернулись.

— Оставьте в покое, — скомандовала Милорада. — Видите же, без вас едут. Лучше спуститесь вперёд и скажите людям, что сейчас будет им хлеб.

Стрельцы послушно засеменили вперёд. Они то и дело оборачивались на Милораду, и на лицах их читалось удивление от самих себя. Кем была эта странная девушка? И почему они по своей воле слушались ее беспрекословно, даже с удовольствием? Но девушка, стоило им пройти мимо, тут же перевела взгляд на терем. На окно, где стояли две фигуры. Святослав почувствовал ее взгляд сквозь слюдяное окно, девушка озорно вскинула брови, как бы спрашивая: «Ну, ты идёшь?»

— Резвая какая, — отметила Дана, и в ее голосе зазвучал хищный азарт. Она кивнула Святославу. — Ну, не стой. Иди к своей невесте.

В ее голосе не было ни капли симпатии. Святослав пообещал, что разберётся с этим позже.

Они спустились с холма к мосткам, где их уже ожидал присмиревший народ. Святослав нашел глазами Молчана, и воевода с одного взгляда все понял. Он принялся командовать, чтобы люди расступились, выстроились в очередь, а Милорада и Святослав принялись раздавать хлеб под благодарные возгласы. Руки сменялись руками, люди кланялись со слезами на глазах, а караваи все не заканчивались. Никто словно не обращал внимания, голод застелил им глаза.

Очередь начала подходить к концу, когда небо раскрасили сумерки. Молчан, изрядно охрипший, стоял подле Святослава и грозно глядел, чтоб никто не вздумал нарушить устоявшийся порядок. У Милорады ныли руки и плечи, но на душе было хорошо. От вида благодарных улыбок у нее самой пробилась улыбка. Она все хотела поглядеть на Святослава, увидеть, рад ли он ее затее, но тот и сам был слишком занят, раздавая хлеб. У нее уже появилось множество идей, что можно сделать завтра: раздавать вместе с хлебом крупу или даже мясо. Ей не терпелось рассказать это Святославу, но первым заговорил Молчан.

— Ты хочешь собрать совет, чтоб тебя признали князем? — с надеждой в голосе спросил он. Княжич пожал плечами.

— Становление князем воду не уберет, — тяжело проговорил он. Его лоб и виски блестели от пота.

Плоты и лодки постепенно освободили запруду, и теперь по спокойной воде скользила лодка Милорады. На носу сидел, нахохлившийся, как сыч, Влас. Святослав помахал ему, тот лишь кивнул.

— А я-то думал, где его носит, — хмыкнул Молчан и, повернувшись к Святу, положил руку ему на плечо. — Ты смотри, только ты свадебку сыграешь, мы враз за тобой встанем. Ты истинный князь, а эта…

Он кивнул в сторону терема и ёмко выругался. Милорада усмехнулась.

— Прости, госпожа, — тут же рассмеялся Молчан.

— Ничего такого, господин Молчан, чего я только ни слышала от своих дядюшки и бабушки.

Мужчина выдавил сиплый смешок и снова взглянул на княжича, чтобы убедиться, что тот понял его слова. Свят кивнул и положил руку на его плечо.

— Спасибо тебе, Молчан. Я рад, что могу на тебя положиться.

— Как и всегда, — он поглядел поверх плеча княжича на Милораду и улыбнулся ей, да так, что вся суровость вмиг испарилась из его черт. И до того грубое, словно вытесанное из камня лицо, смягчилось. — И ты тоже можешь рассчитывать на меня, госпожа.

— Какая я госпожа? — зарделась Милорада. Молчан только заулыбался.

— Дадут боги, хорошая.

— Что ещё произошло пока меня не было? — вклинился Святослав. Лицо Молчана тут же ожесточилось.

— Из воды вылезла какая-то тварь. Теперь на ночь все запирают двери, но мужики решили попытаться ее изловить.

Он описал случай встречи с тварью. Сам он не участвовал, да и случай был лишь один, но история быстро взбудоражила весь город. Тварь — с два вершка ростом, с лягушачьей кожей, кривыми лапами, повадилась лазать в дома через трубы, хозяйничать на кухнях. Какая-то баба проснулась от шума, так тварь бросилась на нее и откусила кусок мяса от плеча, да и сбежала.

Теперь, по ночи, несколько добровольцев на лодках патрулировали запруженные улицы в надежде если не изловить нечисть, так хоть успокоить разволновавшихся жён, утративших веру, что хотя бы в домах безопасно.

— Никак, кто-то из твоих соседушек, — едко отметил Влас, когда они втроём, распрощавшись с Молчаном, шли к терему. Позади бодро шагали сытые и довольные стрельцы. Им доверили нести приданое.

— Похоже на игошу, — фыркнула Милорада. Свят придержал ее за локоть.

— Не тут, — шикнул он и обдал Власа испепеляющим взглядом. Не хватало ему теперь ещё и с этим разбираться. Нет, он знал, что будет непросто, но не стоило вот так сразу говорить, что его самый приближенный человек — и не человек вовсе, а будущая княгиня — бывшая хозяйка проклятой Алой Топи.

Милораду его замечание не обрадовало. Девушка осуждающе посмотрела на него, Свят выдержал взгляд. Тут она совсем оскорбилась и, глядя себе под ноги, поплелась вперёд.

Княгиня встретила их на выходе из сеней. Стрельцы тут же сгрузили поклажу и прошагали прочь, оставляя троицу на растерзание.

«Змея», — подумала Милорада. Дане и правда не доставало лишь раздвоенного языка, который она бы то и дело высовывала, лишь бы ощутить на вкус их тревогу и страх.

Сама Милорада не испугалась, она просто не знала, как к этой женщине подступиться. Ещё никогда в своей жизни она не встречала человека, который глядел бы на нее с такой неприязнью. Так и подмывало спросить, чем вызвана такая нелюбовь. Хотя, догадаться было нетрудно.

Из всех троих плохо сдерживал нервную дрожь только Влас. Он уткнул взор себе под ноги и стоял, только ожидая, когда