class="p">— Ты довольно поздно. У нас будет не так много времени для работы.

Он склонил голову набок, оглядывая меня. Его взгляд остановился на синяке, образовавшемся в центре моего лба.

— Что случилось?

Я попыталась закрыть синяк волосами, повернув голову в сторону.

— Ничего. Я в порядке. — Я отступила на пару шагов, открывая дверь шире. — Входи.

Он прошел мимо меня, проведя грубыми пальцами по моей челюсти.

— Расскажи мне, что случилось.

Я покачала головой, отходя от него.

— Мам, Себастьян здесь.

Она оторвала взгляд от своего ноутбука, на ее лице была приклеена улыбка. Мама почти ничего не знала о Себастьяне Веге, но я видела, как в ее голове формировалась картинка. Для нее мы были началом милого подросткового роман-кома. Или, может быть, эпической истории любви, как у нее с моим отцом. Если бы она только знала, что меня назначили несчастной жертвой в этом психологическом триллере.

Себастьян остановился на пороге гостиной, опустив подбородок в знак уважения к моей матери.

— Здравствуйте, мэм. Извините, что так поздно. Я должен был помочь своей сестре, и это заняло больше времени, чем я ожидал.

Мама бросила на меня взгляд широко раскрытых глаз, прежде чем одарить его доброй улыбкой.

— Какой ты милый! И не беспокойся о времени. Грейс всегда не спит, по крайней мере, до полуночи. По утрам она питается запахами и кофе со льдом и никогда не прислушивается к доводам разума.

Себастьян сверкнул мальчишеской улыбкой, которая казалась такой искренней, что я почти поверила ему.

— Я заметил это в Грейс. Она упрямая. Но, думаю, именно поэтому она мне и нравится.

— Упрямая женщина лучше, чем слабая. Я просто надеюсь, что она не слишком тебя напрягает. Я несколько месяцев давала ее отцу от ворот поворот, прежде чем признать поражение.

— Все не так, мам. Мы выполняем школьное задание. Вот и все.

Себастьян поднял руку к задней стороне моей шеи, слегка сжимая ее. Озноб пробежал по моему позвоночнику, за ним последовал жар, затапливая меня.

— Грейс доставляет мне как раз нужное количество хлопот. У меня нет никаких жалоб.

— Ах, радости юности. Наслаждайтесь этим, пока оно продолжается. — Она положила руки на клавиатуру. — Вы, ребята, не могли бы заняться своей работой в комнате Грейс? Я пытаюсь написать статью.

Я вывернулась из-под хватки Себастьяна.

— С каких это пор ты позволяешь парню пройти в мою комнату? — Если бы она только знала, что этот парень был волком, и она бросала свою дочь прямо в его пасть.

— Поскольку мы живем в маленькой квартире, поэтому довольно трудно хранить секреты. Так как тебе исполнилось восемнадцать, ты собираешься держать дверь приоткрытой, на всякий случай. — Она подмигнула нам обоим. — А теперь кыш. У всех нас есть работа, которую нужно сделать.

Себастьян последовал за мной по пятам по коридору к моей спальне. Моя комната была самой дальней от гостиной, но моя мама была права, звук проникал сквозь дешевую конструкцию.

Как только мы вошли в мою комнату, Себастьян схватил меня за плечо и прижал к стене. Он развернул меня так, чтобы мы оказались лицом друг к другу, и наклонил голову, чтобы провести носом по моей шее.

— Скажи мне, что случилось с твоей головой, — прошептал он мне в кожу.

— Я с этим справлюсь. Ничего страшного. — Я прижала ладонь к его твердой, как камень, груди, и его мышцы дернулись от моего прикосновения. — У нас есть работа, которую необходимо выполнить.

Себастьян отстранил свое лицо, схватив меня пальцами за подбородок.

— С чем ты справишься?

— С сучками.

Он издал короткий смешок.

— Я не оставлю тебя в покое, пока ты мне не скажешь.

— Ты уже ясно дал понять, что все равно не оставишь меня в покое, в чем угроза?

Его темные глаза метались между моими, разочарование просачивалось из каждой его поры.

— Я не угрожаю тебе, Грейс. Я защищаю тебя. — Его большой палец прижался к центру моей нижней губы. — Если кто-то и причинит тебе боль, то это буду я. Но если это кто-то другой, мне нужно это исправить.

Моя голова готова была взорваться. Мне хотелось кричать и сходить с ума, но я взяла себя в руки. Я не могла позволить своей маме услышать то, что собиралась сказать.

Ткнув его в грудь, я прошипела:

— Я не твоя, чтобы защищать. Я не объект, которым можно владеть. Ты напал на меня. Ты продолжаешь терроризировать меня. Я едва знаю тебя, но ты ведешь себя, как… как… ну, как будто я твоя. И ты очаровал мою мать, называя ее мэм со всем уважением, при этом осквернил ее дочь на заднем сиденье долбаного минивэна.

— Грейс. — Он поймал мою руку и поднес ее ко рту, чтобы поцеловать костяшки пальцев. Если бы я могла дать ему пощечину, я бы это сделала. Когда он поцеловал меня вот так, нежно и сладко, будто был моим парнем, крик в моей голове достиг звукового бума. — Прекрати это.

— Это смешно, что ты по-настоящему желаешь сделать все таким образом, чтобы мне было больно. Как ты собираешься исправить то, что ты причинил мне боль?

— Ты права. — Он попятился, оставив меня у стены, пока ходил по моей комнате. — Я зашел слишком далеко. Признаю это. — Он взял фотографию моей семьи, когда мне было три года, и начал изучать ее. После паузы он положил ее на мой комод, затем подошел к моему столу, проводя пальцами по белой поверхности. Я еще не захламила его, как свою старую комнату. Мы избавились от большей части наших вещей перед тем, как переехать обратно, не имея возможности позволить себе взять их с собой, поэтому, когда Себастьян дотронулся до моих вещей, я не чувствовала себя такой оскорбленной. Они едва ли были моими.

Конечно, он всегда заходил слишком далеко. Открыв верхний ящик моего комода, он вытащил пару кружевных розовых трусиков и помахал ими с кривой ухмылкой на лице.

Я хотела схватить их, но он взмахнул ими выше.

— Ты мудак, Себастьян. Это не смешно.

— Я ничего не знаю. Просто наслаждаюсь собой. Может быть, когда ты расскажешь мне, что случилось с твоей головой, я верну их. — Он сжал их в кулаке, потянувшись к карману, но остановился. — Или ты можешь надеть их завтра.

— Надеть мое собственное нижнее белье?

Он вздернул подбородок, прикусив нижнюю губу.

— Надень их для меня.

Мой пульс участился.

— Что это значит?

— Когда я попрошу, ты покажешь их мне. — Он пожал плечами. — Это все.

— О, это все? Нет, спасибо. Никакой сделки. Нет, ни за