Впервые с тех пор, как я вернулась в США, я была по-настоящему взволнована. Мои пальцы чесались надеть перчатки и подчинить металл своей воле. Однако мне нужно было многое спланировать, прежде чем я доберусь до этого этапа.

— Спасибо. Мне нужно сделать кое-какие наброски. Но, ничего себе, это больше, чем я могла надеяться.

Мисс Стейнберг просияла.

— Это то, ради чего я здесь. Итак, Бекс, о чем ты думаешь? Как я могу помочь тебе попасть туда, куда тебе нужно?

Бекс начали обсуждать свою идею с нашей учительницей, но я уже набрасывала задумки в свой блокнот. Я занималась скульптурой с тех пор, как себя помнила. Сначала с пластилином, а потом с глиной, когда мои родители поняли, что я делаю больше, чем просто собираю воедино. В Швейцарии мой учитель рисования познакомил меня со скульптурой из металла, и я больше не оглядывалась назад. Моя самая большая фигура, которую мне пришлось оставить там, была выше меня ростом. Моими самыми маленькими поделками были небольшие нежные цветочки, которые умещались у меня на ладони.

Необходимо было приложить много усилий, чтобы правильно оформить свое портфолио. Если бы по дисциплине искусства мои баллы были достаточно высокими, я бы получила зачет в колледже, что подразумевало дешевле оплату на следующий год, и я могла бы отправить свое портфолио в художественные программы, на которые давно планировала подать заявление… Что означало, что мне нужно было хорошо подготовиться, так как некоторые школы уже начали принимать заявки. Рано.

Остаток дня я провела, переключаясь между вниманием на уроке и рисованием в своем блокноте. Мое зрение еще не прояснилось, но у меня были кое-какие идеи.

Эти мысли, витающие в моей голове, вероятно, были причиной того, что я не заметила, как Елена последовала за мной к моему шкафчику с несколькими другими моими бывшими друзьями, идущие за ней хвостом. Я ничего не могла сделать, едва заметив, когда она сильно толкнула меня в плечо, отчего я врезалась лбом в свой шкафчик.

Я развернулась, скорее смущенная, чем сердитая. Сначала. И когда увидела злобную ухмылку Елены, отражающуюся на всех ее приспешниках, я приготовилась к бою — который проиграю, потому что я не была физически крепкой, но буду стараться изо всех сил.

— Привет, Грейси, — проворковала она.

— Господи, Елена. Ты могла бы вызвать у меня сотрясение мозга. Какого черта ты делаешь?

Она провела длинным ногтем по моему подбородку.

— Я бы задала тебе тот же вопрос, но уже знаю. Ты была с Нейтом на футбольном матче. Я думала, мы договорились об этом. Он мой.

— Я не хочу Нейта ни в каком виде, — процедила я сквозь зубы.

Девушка за плечом Елены — кажется, ее звали Анника — выступила вперед, тыча в меня пальцем.

— Лгунья. Я видела тебя с ним. Это действительно жалко, понимаешь? Ты возвращаешься сюда после того, как облажалась два года назад, и пытаешься продолжить с того места, на котором остановилась. Что ж, на этот раз у Нейта уже есть девушка. Ты ему не интересна, так что отвали на хрен.

Я топнула ногой и застонала от разочарования.

— Он меня не интересует. И никогда не будет интересен. Елена и Нейт могут пожениться и родить дюжину светловолосых детей, и я буду в восторге от них.

Елена усмехнулась.

— Поступки говорят громче слов, Грейс. Тогда тебя видели такой, какой ты есть, — подлым маленьким браконьером, — и ты не изменилась.

— Ты стала хуже, — прошипела я, злясь, что потратила так много своей жизни, изображая из себя кого-то, кем я не была, чтобы дружить с этой мерзкой девчонкой. Я любила ее как сестру, но в ту секунду, когда мы обе заинтересовались одним и тем же парнем, она отвернулась от меня, как будто наша дружба не имела значения.

Елена смотрела прямо мне в лицо, ее ярко-голубые глаза были ледяными и покрасневшими, как будто она плакала. Может быть, у нее действительно было сердце, спрятанное глубоко под ее красивой внешностью. Я надеялась, что она не плакала из-за Нейта. Он не заслуживал никаких слез.

— Я дам тебе один шанс из-за твоего отца. Я не такая уж бесчувственная. Мой отец — мой лучший друг, и мне было бы очень, очень плохо, если бы он умер. — Она выпятила нижнюю губу, изображая какую-то непонятную человеческую эмоцию. Секунду спустя она щелкнула выключателем, сверкнув на меня своими глазами. — К счастью для меня, у моего отца прекрасное здоровье, так что мне не нужно беспокоиться об этом.

Я сжала руки в кулаки. Я ни разу не ударила другого человека, но Елена была в нескольких секундах от того, чтобы стать первой. Я была в стрессе, горевала и так чертовски устала. Если она продолжит давить на меня, я могу ответить.

Ногтем она задела мою щеку.

— Мы здесь закончили.

Я подняла руку, отмахиваясь от ее руки.

— Мы закончили. Но если ты еще когда-нибудь прикоснешься ко мне таким образом, ты пожалеешь об этом.

Елена захихикала, как ведьма, коей она и являлась, и когда повернулась к своим друзьям, они присоединились к ней. У Елены был свой личный ковен. Их метлы, должно быть, были засунуты в их маленькие тугие задницы.

— О, я в этом сильно сомневаюсь. — Она помахала рукой перед моим лицом, затем развернулась и пошла по длинному тихому коридору, ведя за собой остальных злых ведьм.

Моя голова болела в том месте, где я ударилась о шкафчик, и я точно опоздала на автобус, поэтому не торопилась собирать свой рюкзак. Когда добралась до своего учебника по математике, вспомнила, что мой день еще не закончился. Мне все еще приходилось иметь дело с тем, что Себастьян Вега снова вторгался в мое личное пространство.

Глава ОДИННАДЦАТАЯ

Себастьян постучал в нашу дверь в восемь вечера. Он сказал, что зайдет позже, но я не ожидала его настолько поздно. Раздраженная, уставшая и все еще чувствующая боль в голове, я распахнула перед ним дверь.

— Привет. — Он говорил тем же мягким тоном, что и на уроке математики, отчего моя грудь и щеки вспыхнули румянцем. — Ты собираешься впустить меня?

Я придержала дверь, преграждая ему путь своим телом. Если бы Себастьян захотел врезаться в меня, то мог бы легко пройти мимо. Тот факт, что он этого не сделал, сказал мне, что он хотя бы немного уважает мою маму, находящуюся дальше по коридору.