— Да потому, что некоторые из нас уже наполнились его силой так, что стали почти светлыми. Так нам легче. Мы стали намного сильнее.

— Это по этому я сломал об тебя зубы, — спросил Арвик.

— Не-е-т, — засмеялся Крок. — это потому, что князь облачил нас в свою невидимую броню. Ты, кстати, почему не заживляешь рану?

Арвик засунул палец в рот, прощупав дёсны, и с ненавистью спюнул кровь.

— Эти… Эти маги выпили всю мою силу. Я слишком долго от них убегал. И каждый дырявил меня своим посохом. Не держится во мне сила.

— Ты ведь ещё и человечину ел, — тихо не спросил, а сказал Санька. — Ты преступил запрет. Вот и не держится в тебе свет.

Арвик тихо взвыл.

— А что мне было делать?! Я думал…

— Значит, ты так и так уйдёшь к Князю Тьмы, — сказал Крок.

Арвик взвыл.

— Не вой, замок близко. Мы-то как пришли, так и уйдём. Тебе же оставаться.

Арвик замолк и его широко открытые глаза блеснули розовым.

— «Это солнце», — подумал Санька, оглянувшись на бордово-красный восход.

— Возьмите меня с собой, — вдруг попросил оборотень.

Санька отрицательно покачал головой.

— Не могу. Ты нарушил заповедь «не убей». Убил раз, убьёшь и второй… Но ты не просто убил, но и сожрал. Вкусная плоть человеческая?

— Не убью! Не убью! — закричал оборотень и пополз на коленях к Саньке. — Служить буду! Прости меня, князь! Не хочу во тьму! Не хочу!

Он схватил князя за сапоги и стал целовать, пачкая их своей кровью. Санька ноги не убирал, хотя сапоги были хорошие. Сшитые им лично под его нестандартные ноги с когтистыми сжатыми пальцами.

— «Перекрашу в красный цвет», — подумал Санька.

Откровенно говоря, ему было наплевать на «горе» оборотня, сожравшего ни в чём не повинного человека, но он понимал, что ему нужны воины и не то было сейчас время, чтобы отделять зёрна от плевел.

— Примешь мою силу? — спросил он спокойно, когда оборотень, обессилев, затих. Он так и остался лежать, обняв Санкины сапоги и положив голову на песок между них.

— Примешь силу мою?

Арвик полежал немного, словно не слыша вопроса, потом, будто очнувшись, дёрнулся и медленно, опираясь ладонями о песок, приподнял тело. Его лицо, всё в прилипшем к крови песке, выглядело странно. Глаза тускло светились в восходящем солнце, переливаясь золотистыми отблесками.

— Уходить надо, — сказал Крок. — Чувствую людской дух.

— Сейчас уже пойдём, — сказал Санька. — Ну?!

— Приму, — выдохнул оборотень безвольно. — Буду служить!

— Без принуждения? — уточнил князь.

— Без принуждения, — согласился Арвик.

— Да будет так!

Князь возложил на голову оборотня обе руки, хотя этого движения не требовалось, и все трое исчезли.

Нора, источавшая смердящий дух гниющей плоти и содержимого порванных человеческих кишок, покрывавших кучу «солнечного камня», так и осталась открытой.

* * *

Агрикола отдыхал после мессы. Монастырская братия Темпла упросила его прочитать пастырское наставление, и епископ выложился полностью. Его физическое состояние усугублялось тем, что вчерашний разговор с Генералом Ордена обеих лож (Вольных Садовников[3] и Вольных Каменщиков[4]) не привёл к необходимому для него результату.

Ему было заявлено, что старшие мистики-наставники, в Англии не любили персидское слово «маг», не готовы прямо сейчас куда-либо уезжать, потому, что именно в летний период начинались практические занятия со студентами высших колледжей, которые требовали от всего преподавательского состава максимальной концентрации и внимания. И Микаэль понимал Патрона, так как сам проходил обучение и сам обучал.

Он помнил, как было трудно наставникам. Ведь важно было не научить пользоваться магическими практиками, а научить владеть своей силой: силой мысли, силой воли, и силой духа. И наставник должен был регулировать перераспределение усилий адепта, дабы не перегрузить тот или иной источник энергии её избытком или недостатком.

Адептами были дети высших слоёв общества: королевской семьи и аристократов. В колледжах обучались, конечно, и дети среднего сословия, но те были, в основном, лишь источниками силы. И хотя они этого не знали, но требовали к себе повышенного внимания и контроля, так как не имели стабильно развитой и организованной внутренней структуры гонора[5].

Санька, «виртуально» следивший за Агриколой от самого Ватикана, узнав о том, как и чему учат в колледжах Англии, прифигел.

Пофиг, что детей отдавали в колледжи с пяти-шести лет на полный пансион. Но то, на первый взгляд, мракобесие, что царило в учебных заведениях, повергло его в шок. С первой ступени колледжа, до последней, ученики состояли в «тайных» мистических клубах, которые, якобы в шутку, заставляли учеников участвовать в сатанистских мистериях.

«В шутку» проводились обряды и жертвоприношения, «в шутку» читались заклинания и вызывались тёмные силы, «в шутку» произносились клятвы, подписываемые кровью. Таким образом, ученики подписывались фактически под «преступлениями», за которые общество, узнав, отторгло бы любого гражданина, хоть католика, хоть лютеранина.

И потому выходцы из таких учебных заведений до конца жизни становились сплочённой группой, объединенной единой тайной. «Замазанные, так сказать, кровью».

Санька вспомнил, что творилось в европейских странах в его время и ему вдруг стало понятно «откуда растут ноги» пидорастии. А потому, что в колледжах существовала традиция «единения» старших с младшими. Мало того. У каждого ученика был свой старший «друг», заботившийся о «младшем» весьма своеобразно.

Александр не стал глубоко вникать в структуру английского ученического общежития и сконцентрировался на Агриколе, генерале и их окружении.

Услышав отказ генерала ордена, Санька ему не поверил. Ещё в своём времени он много раз читал, что операции под ложным флагом[6] у англичан возведены в жизненный принцип. То есть принципом жизни англичан был банальный обман. Поэтому Александр полагал, что англичане не упустят возможность осуществить некие мероприятия, в пользу английской короны, особенно, когда инициатором основных, самых рискованных действий выступают не они.

Хоть Санька и разделил своё сознание на несколько частей, но полагал, что «вести» надо генерала и не ошибся. Генерал вызвал своего помощника, вручил ему запечатанный воском конверт. Помощник уехал. Санька «сопроводил» его до здания адмиралтейства на Вайтхоле. Письмо было вручено лично в руки лорд-адмиралу Уильяму Говарду.

Тот, прочитав послание в присутствии посыльного, нахмурился, приказал подать плащ, шляпу и меч, надел всё принесённое слугой и вышел во двор адмиралтейства, где уселся в генеральскую коляску, причём, генеральский помощник в коляску не сел, а пошёл пешком.

В Темпле генерал