– Но позвонить-то эти придурки могли?

– А ты бы самолет завернул, – согласился Серега, насмешничая.

Зубило недобро посмотрел на него.

– Кислому бы сообщил, – нагло посоветовал начальнику Серега, – а уж он бы организовал в Москве встречу…

Зубило безнадежно махнул рукой.

Ну как с такими уродами можно дела делать? Странно, что еще на свободе парни гуляют. По их соображаловке – только на шконку и дорога…

– Ладно, Серега, хер бы с ними, с баксами этими, – неожиданно сменил тему Зубило, чем, в свою очередь, несказанно удивил носителя смертельного вируса, – у нас тут дельце покруче намечается, поэтому на время про те бабки забудь. Нам сейчас все силы понадобятся…

Зубило начал излагать суть дела, а Серега сидел и слушал его, затаив дыхание.

Он-то думал, что ему придется долго и нудно собирать сведения про американца, а тут Зубило сам выкладывает ему все, как на блюдечке!

Послезавтра утром – налет на чулымскую виллу.

Основная сила – ОМОН.

Менты проводят операцию якобы по уничтожению перевалочной базы торговцев дурью. При этом Кислый с Вертяковым так хитро все накрутили-навертели, что омоновцы берут с собой и ударную группу братков, полагая их коллегами из секретного спецподразделения.

Экипировка у блатных будет не хуже, чем у Рэмбо. От лишнего базара следует воздерживаться, просто тихо и мирно расположиться в омоновских катерах и слушаться приказов Кислого, который тоже там будет. Причем – в первых рядах. Намечается еще пара вертолетов, и в них тоже будет ОМОН.

– Так что, Серега, готовься, – бодро говорил Зубило, пристукивая ладонью по столу, – и бери пятерых под начало. Можешь этих придурков – Мешка с Зямой – как раз и прихватить. Ну и Паяльника возьми, Шкета, а еще Скокаря. Пожалуй, и хватит с тебя.

В пекло не соваться, на то у нас ОМОН имеется. А когда те дачку американскую возьмут, шмон на ней надо организовать такой, что куму и не снился. В общем, на месте сам рогами шевелить будешь. Заначки там наверняка есть. А в них гринов поболее будет, чем в уголке твоем потерянном. Таких бригад планируется организовать несколько штук. Парни Митяя, разумеется, больше всех жопу рвать станут, но и наши отстать не должны. Лехан тоже возьмет человек пять. Думаю, утрем нос выскочкам. Тех, кто добычу принесет, – премируем. Глядишь, и скостим тебе чемоданчик, если отличишься. А будешь сопли жевать – точно на счетчик поставлю.

В тоне Зубила сквозила явная угроза.

Он как бы брал у Сереги реванш за ту растерянность, которую испытал в начале разговора.

– Так что живи пока. Пацанов собирай. Завтра к семнадцати – ко мне. Получать оружие и форму. Все, канай отсюда теперь. Не то пасть порву…

Красный диплом и знание вычислительной техники послужили лейтенанту Ефимову пропуском в спецотдел. И началась его двойная жизнь в войсковой части, тоже ведущей, как выяснилось, жизнь двойную или даже тройную.

Даже подчинение этой части было тайной, покрытой мраком. Обеспечением повседневной жизни и быта, а также вопросами общей боеготовности ведал округ. Оперативные задачи ставила Москва, да и добываемые сведения являлись собственностью ГРУ ГШ. Для разведывательных частей такое положение вещей являлось нормальным.

Однако была во всем этом одна маленькая неувязочка, заметная специалистам, но людям несведущим в глаза не бросавшаяся. Зона действия радиотехнических средств, расположенных на сопках Сибири, не покрывала ни одного из сопредельных государств. И добывать «разведсведения» часть могла в лучшем случае только о собственных же войсках.

Следовательно, разведывательный антураж был дорогим и надежным прикрытием, но не более того. Верхушкой айсберга, специально предназначенной для того, чтобы на нее отвлекалось внимание. Причем не внимание иностранных разведок, для которых все было прозрачно, а наших же наивных сограждан.

На деле же частью руководило совсем другое ведомство, и задачи, выполняемые частью, были совсем другими. Хотя, конечно, раз уж техника имелась, попутно как бы следили и за своими войсками. Но знать обо всем этом мог очень ограниченный круг людей, в который отныне включался и лейтенант Ефимов.

В половине четвертого утра на полигоне, расположенном в полутора десятках километров от штаба и жилого городка, взвыла сирена.

Лейтенант Ефимов, он же среди своих – Фима, впервые в роли помощника начальника дежурной смены сам нажал на большую красную кнопку, подавая сигнал к игре. Из компьютерных классов, расположенных в подземном бункере величиной с добрый поселок, спецконтингент повалил на тренировочный плац.

Этот плац, один из четырех на полигоне, служил для отработки преодоления естественных природных преград. Он представлял собой обширный луг, поперек которого был вырыт широкий ров, заполненный водой, в котором с помощью сложной системы насосов и сливов организовывалось течение разной скорости.

С одной стороны огромной рукотворной поляны была построена щербатая бетонная стена с изменяемой геометрией, как по горизонтали, так и по вертикали. Выбоины и выступы были достаточно глубокими для того, чтобы тренированный скалолаз мог без страховки взобраться наверх, приложив, однако, максимум усилий.

Посреди поляны – от берега рва до песчаных барханов – была площадка, имитировавшая лес. Стволы выскакивали из земли с нужной частотой, и можно было устроить или редколесье, или непролазную чащобу, а прочные канаты между стволами при необходимости заменяли густые и гибкие лианы или частый упругий кустарник…

Поначалу это показалось Фиме какой-то дурацкой дорогостоящей забавой, но в процессе подготовки к дежурству ему пришлось самому надеть тренировочный шлем спецконтингента и выйти на полигон.

Старлей из дежурной смены виртуализаторов ехидно спросил по встроенному в шлем телефону, какую местность предпочитает новичок в это время дня. Фима, усмехнувшись, назвал Лазурный берег, решив поставить операторов в дурацкое положение.

Откуда, интересно, они возьмут море?

Но…

Словно бы на мгновение выключили свет, а потом Фиме пришлось зажмуриться от яркого солнца, отражавшегося в нереальной голубизне безбрежного водоема.

Вдали сияли белые паруса, в дымке на горизонте угадывалась громада многопалубного круизного лайнера. Шумели накатывающиеся волны, галдели чайки. Фима сбросил форменные башмаки и ощутил подошвой горячие выветренные камни. Над морем нависала красная скала, лейтенант ощупал ее рукой, зная, что это бетонный муляж, но органы чувств обманывали его – и представить себе бугристый бетон вместо этого нагретого средиземноморским солнцем древнего камня было невозможно.

Ах, так?

Фима, стиснув зубы, стянул одежду, в которой становилось жарко, и рискнул войти в виртуальное море.