правитель османов наслаждался короткими минутами покоя. Однажды его отдых был прерван одним из придворных евнухов, который попросил государя срочно принять важного посла. Мехмед недовольно скривил губы и, не открывая глаз, бросил слуге:

– Пусть его приведут сюда.

Очень скоро поляна наполнилась вельможами, которые заняли свои места по обе стороны от султана, восседавшем на небольшом деревянном троне. Тогда несколько янычар привели посла. Это был худощавый человек, средних лет, с вытянутым лицом, короткой бородкой и испуганными глазами. Посол внимательно оглядел людей вокруг себя, а когда его взгляд остановился на Мехмеде, он упал на колени и стал что-то очень быстро говорить. Однако, похоже, никто из окружения султана не понимал ни слова из того, что произносит этот человек. Посол изъяснялся на одном из диалектов греческого языка, так хорошо знакомого жителям Пелопоннеса и на юге Балкан, но не столь распространенного в дипломатии.

– Кто-нибудь понимает, что он говорит? – спросил Мехмед, оглядев своих придворных.

– Этот иноземец говорит на глосса димодис[19], – сказал стоявший рядом Заганос. – Я понимаю лишь отдельные слова и едва ли смогу передать суть. Может, послать за толмачом?

– Это следовало сделать уже давно! – произнес Мехмед, утомленный то ли жарой, то ли гнетущими его мыслями.

– Мы сейчас же пошлем за ним, – низко кланяясь, заявил один из слуг. – Но это займет какое-то время…

– Так поспеши! – раздраженно воскликнул Мехмед, принимая бокал охлажденного щербета.

– Повелитель! – громко сказал я, делая шаг вперед и кланяясь султану. – Мне знаком этот диалект. Если желаете, я переведу слова этого человека.

Заговорить без позволения султана было величайшей дерзостью с моей стороны, но, когда желтоватые глаза Мехмеда остановились на мне, я не отвел взгляда. Несколько секунд султан с любопытством глядел на меня, а потом вяло взмахнул рукой в знак согласия.

Я обратился к послу:

– Как твое имя и кто прислал тебя?

– Я прибыл из Фив, – сказал все еще стоявший на коленях человек. – Меня зовут Иероним, я долго служил у афинского герцога Нерио, который и прислал меня сюда.

Я перевел слова иноземца султану.

– Спроси у него, – обратился Мехмед ко мне. – Передал ли его господин что-нибудь для меня? Может быть, письмо?

– Нет, – отвечал посланник. – Я бежал из города тайно и если бы при мне нашли послание герцога, то непременно убили бы.

– Ладно, – нетерпеливо махнул Мехмед. – Что просил передать Нерио? Говори!

– Он просит о помощи. Ромеи вторглись на Балканы, захватили его города и крепости, а верных вам вассалов угрозами заставили служить себе. Самого герцога держат под стражей и никуда не выпускают.

– Кто командует ромеями? – спросил Заганос.

– Ими командует царевич Константин Палеолог, правитель далекой Мореи.

Заганос нагнулся к султану и тихонько прошептал:

– Этот царевич уже давно причиняет нам беспокойства. Он говорит, что воюет с латинянами, на самом же деле он борется против вашей власти на Балканах. Он опасный мятежник, и его надо остановить любой ценой.

– Если мы пойдем войной на Пелопоннес, – спросил после короткой паузы Мехмед, – герцог Нерио и его люди буду сражаться на нашей стороне?

Посланник немного помолчал, понимая, насколько важно каждое следующее слово, а затем твердо произнес:

– Пусть султан не беспокоится. Войска герцога будут в его полном распоряжении.

Мехмед улыбнулся и обратился к Заганосу:

– Кажется, дела у латинян идут совсем неважно, если их правители взывают за помощью к нам.

– Победа над ромеями повысит ваш авторитет в глазах отца и войска, – подобострастно прошептал Заганос.

– Об этом поговорим потом, – резко ответил Мехмед. Напоминание о скором возвращении Мурада в столицу мигом испортило его настроение. Султан посмотрел на меня. – Передай этому оборванцу, что мы приняли его слова к сведению и непременно займемся этим вопросом.

Я перевел слова османского владыки и Иероним, мгновенно просветлев, бросился целовать край султанского халата. Мехмед сделал едва заметный знак и янычары, стоявшие за троном, быстро подхватили посланника под руки и увели прочь. Следом разошлись и вельможи.

– Эй ты! Подожди, – неожиданно услышал я голос позади. Мехмед поднялся и подошел ко мне. – Откуда ты так хорошо знаешь греческий язык? Ты родом из тех мест?

– Да, государь. Я родился на Пелопоннесе.

В глазах Мехмеда промелькнуло любопытство.

– Какими языками ты владеешь помимо греческого и турецкого? – спросил он.

– Я в совершенстве владею венгерским, итальянским, французским, а также свободно читаю на латыни. Кроме того, немного понимаю по-сербски.

Султан усмехнулся и одобрительно закивал головой.

– А разбираешься ли ты в науках? – вновь прозвучал вопрос.

– Во время своего путешествия по западным странам я изучал арифметику и астрономию. А в библиотеках, к которым я получил доступ, мне удалось изучить труды античных мудрецов по медицине и философии.

– Очень хорошо, – закивал головой Мехмед. – Такие знающие люди мне нужны. Приходи сюда почаще. Мы будем беседовать с тобой о разном. Ты расскажешь мне о своей родине и о странах, где тебе довелось побывать.

Тем же вечером я рассказал обо всем своему доброму другу, Махмуду. Услышав мой рассказ, он призадумался, а потом сказал:

– Похоже, ты сумел произвести впечатление на нашего султана. Но будь осторожен: то расположение, которое ты приобрел, ты можешь также легко утратить. Сегодня Мехмед доволен тобой и осыпает подарками, а завтра он может потребовать твою голову на блюде. Будь начеку, и пусть близость к власти никогда не вскружит тебе голову и не заставит думать, что властью обладаешь ты сам.

Я постарался запомнить эти слова на будущее.

* * *

Вот так из обычного пленника я стал близким другом и спутником султана Мехмеда. Теперь он ни на шаг не отпускал меня от себя, так что вскоре мне даже выделили покои на территории дворца.

Мехмед был любознательным юношей. Он не уставал слушать мои рассказы о дальних странах, о королях и императорах, которые там правят и о людях, которые там живут. Несмотря на свой молодой возраст, он обладал довольно широкими познаниями, а его цепкий ум схватывал все на лету. Первым делом он приказал мне обучить его греческому языку, а также попросил найти в султанской библиотеке книги, которые, по моему мнению, ему следует прочесть. Когда я принес несколько потрепанных томов и манускриптов Мехмед целиком углубился в чтение и ради этого даже забросил любимые занятия с мечом и луком. Очень часто Мехмед просил меня перевести и объяснить смысл незнакомых ему слов и выражений, а узнав о том, что мне довелось быть участником многих сражений, потребовал, чтобы я преподавал ему еще и военную теорию.

Так прошло почти четыре месяца моего пребывания во дворце Эдирне. За это время