— Я говорил тебе, что живущие здесь воины — не люди. Однако я не уточнил, что каждый из нас одержим… хм… демоном, — в голосе его звучал стыд. — Люциен — помнишь его? — одержим духом Смерти. Он приходит, когда вы, смертные, умираете.

"Знаю", — едва не выпалила девушка, но успела прикусить язык. Разве что Стефано сказал, что они превратились демонов, а не то, что они просто одержимы ними. Все же плечи ее опустились от зародившегося в душе облегчения. Забавно, что его признание принесло ей облегчение. Теперь ей не придется скрывать свое знание.

"Что ты делаешь?" — завопил внутренний голос. — "Он не знает, что тебе все известно, и пусть так и будет"

Облегчение весьма неуместно. Потому…как же ей отреагировать на подобное признание? Смехом? Воплями?

— Демоны, — судорожно пытаясь вдохнуть, произнесла она. Что же еще ей сказать?

— Да.

— Я… я подозревала, — сказала она, выбрав полуправду. — В прошлый раз я видела необъяснимые вещи. Сверхъестественные вещи.

Он кивнул, и ее облегчение возросло в два раза.

— Я не хочу, чтоб ты боялась нас, — сказал он. — Мы демоны, да, но мы не причиним тебе вреда. Не более того, что уже натворили, — добавил он.

Не очень похоже на обещание утешения, но ей в любом случае хотелось узнать его, может быть, даже сознаться, зачем она здесь, чтобы он решил эту проблему за нее. Дуреха. Насколько нежным станет Рейес, узнав правду? Что она здесь затем, чтобы разузнать про него все возможное, чтобы потом эту информацию использовать против него. Ты делаешь это ради своей семьи. Не забывай.

— Я не видела его в ту ночь.

Опять облокотившись, чтобы создать между ними дистанцию, Рейес с любопытством осмотрел ее.

— Не видела кого?

— Люциена. Когда умер тот человек, я не заметила Люциена, — вопросы роились в ее голове с такой же скоростью, как тепло Рейеса покидало ее тело, оставляя ее замерзать и дрожать. — Ты сказал, что он был там и видел, что я сделала.

— Тот смертный умер не на улице, а через три дня в больнице. Однако даже если бы он умер той ночью, ты все равно не увидела бы Люциена. Он способен невидимым пребывать в мире духов, выполняя свои обязанности.

Она должна была заставить его продолжать. Это именно та информация, которую жаждет Стефано. От одной этой мысли в груди шевельнулось чувство вины. Вины? Почему? Рейес с его бандой заслуживают уничтожения.

— Как такое возможно? Как он находится в мире духов? Что он видит?

— Это вопросы не ко мне.

Продолжать настаивать значит вызвать подозрение. Правильно? Ее голова не соображала достаточно хорошо.

— Ты сказал, что все вы одержимы. Как-кой демон владеет тобой?

Он замер, слишком неестественно выпрямив спину.

— Напавшие на тебя люди были Ловцами.

— Ловцами, — повторила девушка. Рейес проигнорировал ее вопрос, точно так же как это порой делала она. Возможно, это и к лучшему, что он не ответил. В данный момент она почти могла вообразить, что все это очередной сон, что семья ее в безопасности, а ее волнует лишь то, успеет ли она закончить в срок картину для клиента. Она почти могла представить себе, что Рейес обычный мужчина, пытающийся очаровать ее. Почти. — Эшлин когда-то упоминала их, но в то время мы не знали, кто они такие.

— Это группа людей, жаждущих нашей смерти. Они полагают, что мир станет лучше без нас.

— И это правда? — не смогла не спросить она.

Его глаза потемнели.

— До тех пор, пока у смертных будет свобода выбора, мир не будет идеален. Мы не принуждаем их творить зло. Они делают это по своему собственному желанию, — горечь звенела в каждом произнесенном слоге. — Однако Ловцы не принимают во внимание эту истину. Гораздо проще просто обвинять во всех бедах то, что они не могут понять.

Его слова имели смысл, но она не позволила им отвлечь себя. Ставки слишком высоки.

— Ну, ты по своей воле охотился на мою семью. Почему? Скажи мне на этот раз. Я заслужила знать правду. Почему вы преследуете нас? Какое отношение все это имеет к моей семье? К тебе?

— Даника…

— Умоляю тебя. Скажи!

Он потер грудь там, где билось его сердце.

— Боги приказали Аэрону… помнишь Аэрона?

Девушка содрогнулась, несмотря на то, что сердце неистово колотилось от предчувствия скорого ответа. Она ни за что не забудет этого мужчину. Вскоре после ее — первого — похищения, Аэрона выбрали для того, чтоб доставить ее в город за лекарствами для подружки Мэддокса — как могла женщина настолько утратить разум, чтобы связаться с одним из этих воинов, она не понимала, хотя позже общество Эшлин ей понравилось. Он снял свою рубашку, демонстрируя покрытое ужасными татуировками тело, и она запаниковала, решив, что он собирается насиловать ее. Понятно, что она сопротивлялась, когда он попытался приблизиться, и ему едва не пришлось избить ее.

Рейес успокоил ее — каким образом она до сих пор не понимала — и она наконец-то позволила Аэрону прикоснуться к себе. Крылья расправились у него за спиной, и он пронес ее над Будапештом. Они летели. Чтоб найти ее сумку и принести больной Эшлин тайленол.

Даника вспоминала, как раздумывала над странностями этих мужчин, о том, что они являлись невероятно причудливым сплетением древности и современности. Они ничего не знали о медицине, но у них был плазменный телевизор и игровая приставка. Они одевались как старинные воины, обвешиваясь с ног до головы оружием, но один из них постоянно посещал местный ночной клуб. Они нянчились с Эшлин, но хотели уничтожить ее, Данику. Эти противоречия вводили ее в растерянность. До сих пор.

— Да, я помню Аэрона, — наконец-то подтвердила девушка.

— Боги приказали ему уничтожить тебя и твою семью.

У нее глаза полезли на лоб… поверить в такое?

— Ты лжешь. Во-первых, богов не существует. Во-вторых…

— Демонов тоже, несомненно, не существует.

Она открыла рот и закрыла, пытаясь подобрать подходящий аргумент. Стефано воспользовался точно такой же логикой. Она была уверена, что им обоим вряд ли бы понравилось то, насколько похож ход их мыслей.

— Боги существуют, и они на самом деле желают твоей смерти. Чем быстрее ты поверишь этому, тем быстрее ты сумеешь защитить себя.

— Ладно. Но почему? Я не сделала ничего дурного. Моя семья тоже.

— Мы не знаем причины. Я надеялся, что ты сможешь пролить свет на эту тайну.

— Извини, но нет, — она опять засмеялась, и на этот раз звук напоминал скрежет стекла по доске для мела. — Я ходила в церковь каждое воскресенье. Всегда старалась быть доброй с людьми и никому умышленно не причинять вреда. — Девушка помолчала, пока перед ее глазами возникал образ умирающего человека. — Сейчас я уже не могу этого утверждать, не так ли? Пока я не встретила тебя и твоих товарищей, я наивно полагала, что являюсь вполне достойной личностью.