— Ее зовут Мария.

— А фамилия?

— По-моему, ее называют только по имени.

Мегрэ внезапно охватила ярость, хотя он тотчас устыдился ее. Подняв стоявший у кровати мужской ботинок, он швырнул его под ноги владельцу.

— А это как называется? — взорвался комиссар. — А это? А это?..

Мегрэ схватил пиджак, извлек из шкафа грязную рубашку, второй ботинок, кепку.

— А вот это? — пройдя в соседнюю комнату, он указал на два чемодана, стоящие в углу. — А это?

Кусок сыра, завернутый в засаленную бумагу, четыре стакана, тарелки с остатками холодного мяса.

— Эти люди были внесены в домовую книгу? А? Отвечай! И прежде всего, сколько их тут жило?

— Понятия не имею.

— Эта женщина говорит по-французски?

— Не знаю… Нет!.. Несколько слов она знает…

— Давно она здесь?

— Не могу сказать.

На шее у домохозяина виднелся фурункул, вид помятый, жидкие волосы. Подтяжки не пристегнуты, брюки то и дело приходилось поддерживать обеими руками.

— Когда это началось? — Мегрэ показал в сторону женщины.

— Мне никто не сообщал…

— Врешь!.. А где остальные?

— Ушли, наверно.

— Когда? — подошел, сжав кулаки, комиссар, готовый прибить этого старикашку. — Смылись, как только на улице шлепнули того типа? Выкладывай! Оказались умнее остальных? Не стали дожидаться полиции?

Хозяин не отвечал.

— Смотри сюда, этого знаешь? Признавайся! — Мегрэ сунул ему под нос фотографию Виктора Поленского. — Знаешь?

— Да.

— Он жил в этой комнате?

— В соседней.

— Вместе с остальными?.. А кто спал с этой женщиной?

— Клянусь, я ничего не знаю. Наверно, несколько человек…

Люка вновь поднялся по лестнице. Почти одновременно взвыла сирена кареты «скорой помощи». У женщины вырвался крик боли, но она тотчас прикусила губы и вызывающе посмотрела на мужчин.

— Послушай, Люка. Мне придется задержаться. Отправляйся вместе с ней. Не оставляй без присмотра. Ты должен находиться в коридоре больницы. Попробуй найти переводчика.

Спускаясь по лестнице, стучали башмаками другие задержанные. Навстречу несли носилки санитары. В полумраке картина выглядела кошмарной. И от кошмара этого пахло грязью и потом.

Мегрэ вошел в соседнюю комнату, где санитары хлопотали вокруг роженицы.

— Куда ее повезешь? — спросил он у Люка.

— К Леннеку. Обзвонил три больницы, прежде чем нашлась свободная койка.

Владелец гостиницы, не смея пошевельнуться, стоял, уставясь на дверь.

— Стой тут. Закрой дверь! — скомандовал Метра, оставшись с ним вдвоем. — А теперь выкладывай все начистоту,

— Я мало что знаю. Правду говорю.

— Вечером к тебе приходил инспектор, показывал фотографию. Так?

— Так.

— Ты заявил, будто не знаешь итого человека.

— Извиняюсь! Я сказал: он тут не прописан.

— Что ты этим хочешь сказать?

— В списке жильцов его нет. Как и этой женщины. Обе комнаты числятся за другим съемщиком.

— Сколько времени?

— Месяцев пять.

— Как звать съемщика?

— Серж Мадок.

— Он главарь?

— Главарь чего?

— Хочу дать тебе хороший совет. Не прикидывайся дурачком! Иначе поговорим в другом месте, и твоя вонючая дыра завтра же будет прикрыта. Дорубил?

— Закон я всегда уважал.

— Нынче вечером было иначе. Расскажи мне о своем Серже Мадоке. Он чех?

— Так у него в документе написано. Они все разговаривают на одном языке. Это не польский, поляков я немного понимаю.

— Возраст?

— Лет тридцать. Он сначала сказал, что работает на заводе.

— Он действительно работал?

— Нет.

— Откуда тебе это известно?

— Целыми днями здесь околачивался.

— А остальные?

— Остальные тоже. Больше чем по одному они отсюда не выходили. Чаще всего это была женщина. Покупки она делала на улице Сент-Антуан.

— Чем же они занимались с утра до вечера?

— Ничем. Спали, ели, пили, в карты резались. Вели они себя довольно тихо. Иногда принимались петь, но ночью не пели, жаловаться грех.

— Сколько тут всего было человек?

— Четверо мужчин и Мария.

— Что же происходило между этими четырьмя и Марией?

— Не знаю.

— Врешь! Говори.

— Точно не знаю. Иногда они ссорились. Насколько понимаю, из-за нее. Я несколько раз заходил в заднюю комнату, и не всегда из соседнего помещения выходил один и тот же человек.

— А тот, что на фото, Виктор Поленский?

— Кажется, и он у нее бывал иногда. Во всяком случае, он в нее был влюблен.

— Кто из них был главным?

— По-моему, его называли Карл. Я слышал и фамилию, но она такая трудная, что не выговоришь, я ее не запомнил.

— Одну минуту, — Мегрэ достал из кармана блокнот и, точно школьник, помусолил карандаш. — Сначала женщина, которую ты называешь Марией. Потом Карл. Потом Серж Мадок, который считается съёмщиком обеих комнат. Виктор Поленский, которого убили. Это все?

— Еще пацан,

— Что за пацан?

— По-моему, брат Марии. Во всяком случае он на нее похож. Его все звали Петр. Лет шестнадцати-семнадцати.

— Тоже не работает?

Содержатель гостиницы покачал головой. Без пиджака ему было холодно: чтобы проветрить помещение, Мегрэ открыл окно. Правда, воздух на улице был не многим чище.

— Никто из них не работает.

— Однако они тратят уйму денег. — Мегрэ показал на груду пустых бутылок в углу. Среди них были и из-под шампанского.

— Для здешнего квартала тратят много. Но случалось по-всякому. Бывали и такие времена, когда им приходилось затягивать пояс. Узнать это было просто. Если пацан сдавал посуду, было ясно: они на мели.

— Никто к ним не приходил?

— Может, и приходил.

— Захотел продолжить разговор на набережной Орфевр?

— Нет. Я расскажу все, что знаю. Раза два или три к ним приходил один человек.

— Кто именно?

— Прилично одетый.

— В комнату заглядывал? Что говорил, когда заходил к тебе в кабинет?

— Он ни о чем меня не спрашивал.