— Это я понимаю, — кивнул Аракелян.

— У нее было завещание? — спросил Дронго.

— Наверное. У нотариуса. У нее остались мать и младшая сестра. Детей у нее не было. Не успела. Но сейчас главным наследником стал ее муж, с которым она собиралась разводиться. Так мне объяснил наш юрист.

Следователь нахмурилась.

— Он живет в соседнем отеле, — пояснил Аракелян, не дожидаясь вопроса.

Она кивнула в знак понимания.

— Где вы были в момент убийства? — спросила следователь.

— В своем номере, — пояснил Левон Арташесович.

— Значит, убийство графини произошло практически рядом с вашей дверью, — сказала мадам Дешанс, — и вы ничего не слышали? Никаких криков? Никакого шума? Ничего подозрительного?

— Нет. Я был в ванной комнате, — пояснил Аракелян, — и ничего не слышал. Минут за десять до этого я попросил принести мне в номер крем для бритья, так как мой закончился. И мне его принесли. Горничная может подтвердить, что я был в номере и собирался еще раз побриться. Я брился вчера вечером, но у нас, кавказских мужчин, борода растет так стремительно, что необходимо совершать эту процедуру ежедневно. А утром я просто не успел, так как ночью вел переговоры с графом и утром он снова появился в отеле. Когда я закончил бриться и вышел из ванной, услышал какой-то подозрительный шум и тут же вышел в коридор, где увидел эту ужасную картину.

— Она была одна?

— Нет. Над ней стояли Алан и Павел Леонидович. Они тоже были потрясены. Никто подобного не ожидал.

— А женщин рядом не было?

— Нет. Никого. Я лично никого не видел. Хотя через минуту туда подошла Беата. Наша массажистка.

— Мадам Даниловой там не было?

— Нет. Я ее не видел.

— У вашей визажистки были знакомые в Париже? — уточнила мадам Дешанс.

— Наверное, были. Нужно спросить у Беаты. Но Галина не могла никуда уйти. Ее вещи остались в номере. И она очень дорожила своим местом, — пояснил Аракелян.

— У нее могли быть причины ненавидеть погибшую? — спросила следователь.

— Нет, — сразу ответил продюсер.

— У нас несколько другие сведения, мсье Аракелян, — возразила следователь, — нам известно, что между графиней и ее визажисткой были достаточно напряженные отношения. И она отхлестала ее по щекам в присутствии других людей. Об этом нам рассказал мсье Тугутов.

— Ирина иногда была немного нервной, взрывной, — пояснил Левон Арташесович, — нужно учитывать, что у нее было очень нелегкое детство. И ей пришлось пройти через тяжкие испытания, пока она смогла достичь своего положения.

— Про испытания мы слышали. Нам рассказывал о них мсье Тугутов, — согласилась Энн Дешанс.

— Можете себе представить, как сложно было молодой девушке из провинциального городка выбиться в топ-модели во Франции и стать одной из ведущих моделей лучших европейских домов! И еще выйти замуж за графа и начать свою артистическую карьеру. С одной стороны, такая масса завистников, а с другой — нужно приложить такие невероятные усилия, чтобы пробиться. Поймите, мадам следователь, что в этой среде слова «порядочность», «скромность», «целомудрие» вызывают смех и считаются глубоко оскорбительными. Если вы будете вставать в позу и говорить о принципах, то останетесь секретаршей в своем Петрозаводске или будете очаровывать мужчин в своей деревне, откуда вам никогда не выбраться.

— Очень наглядно, — нахмурилась следователь. Она взглянула на Дронго: — У вас есть вопросы к господину Аракеляну?

— Есть, — кивнул Дронго. И уже перейдя на русский, спросил: — Вы сказали, что до вчерашнего дня не могли достичь никакого компромисса. Значит, вчера вы его достигли?

— Вчера вечером Ирина отказывалась выплачивать такую сумму Тугутову, — пояснил Аракелян, — но ночью приехал ее супруг. Вы об этом прекрасно знаете, так как именно я звонил к ней в номер, когда вы были в ее апартаментах. После переговоров с графом они договорились, что он оставит ей свое имение в Ницце. И ночью она пошла встречаться с господином Тугутовым. И насколько я понял, там тоже все было в порядке. Они тоже договорились.

— Откуда вы знаете?

— Она вернулась поздно и позвонила ко мне в номер. Сообщила, что уладила все вопросы с Тугутовым.

— Вы кому-нибудь об этом говорили?

— Кому я могу сказать? Только позвонил Павлу Леонидовичу. Это наш юрист, Рожкин. Он обычно оформляет все документы. Но уже утром все поменялось. В отель пришел разгневанный граф, который сообщил, что отказывается от ночного соглашения. А потом Ирина сказала мне, что хочет пересмотреть свои договоренности с Тугутовым. И я передал ее слова через нашего юриста его адвокату, хотя понимал, что Тугутов будет в ярости.

— И он бросился в отель, — напомнил Дронго скорее следователю, чем Аракеляну.

— Этого я не знаю, — признался продюсер.

— Тогда у нас главный подозреваемый — сам Тугутов, — сказал Пуллен, переводивший их разговор следователю.

Она никак не отреагировала на его слова. Только взглянула на Дронго.

— Я слышал, что госпожа Беата Лехонь хочет уйти от вас, — вспомнил Дронго, — она вам что-то говорила?

— С чего вы взяли? Нет, она мне ничего не говорила. По-моему, это глупые слухи. Мы платим очень неплохие деньги и Беате, и нашей визажистке. Я уверен, что Галина скоро найдется.

— Она могла быть связана с Тугутовым? — вмешалась следователь.

— Нет, — ответил Аракелян, даже не задумываясь, — конечно, нет.

Мадам Дешанс снова посмотрела на Дронго.

— Вы закончили, господин эксперт? — спросила она.

— Почти. У меня остался последний вопрос. С кем еще могла сегодня ночью встречаться Ирина? Как вы считаете, господин Аракелян?

— Я вам перечислил по очереди, — снова достал мокрый платок Левон Арташесович, — сначала с вами, — сказал он, нарочито подчеркнув последнее слово, — потом у меня в номере со своим мужем и затем с господином Тугутовым.

— И вы ее встретили, когда она вернулась домой?

— Нет. Я остался в своем номере.

— Но время было достаточно позднее. Вы не считаете, что такой красивой женщине ночью одной ходить небезопасно?

— Тугутов живет напротив, в отеле «Мерис», — пояснил Аракелян, — нужно только перейти улицу. И с обеих сторон стоят швейцары. Я не думаю, что здесь могли быть какие-нибудь опасности или неприятности. Они разговаривали с Тугутовым и обо всем договорились. Как я уже сообщал.

— Вы разговаривали ночью с Ле Гарсмером?

— Нет. Было уже очень поздно. А почему вы считаете, что я должен был звонить ему ночью?

— Я подумал, что вы могли сообщить ему обо всем. И о двух ночных встречах, и обо всех договоренностях. Ваши юристы очень неплохо работали на обе стороны, господин Аракелян.