– Хм. – Слоцкий помолчал. – Хотите сказать, в жизни всегда есть место мистике?

– Это не я хочу сказать. Энергетическое поле имеется у каждого. И аура вокруг человека индивидуальна. Она родственна запаху. Одних радует – тогда это аттрактант, других отталкивает – тогда это репеллент.

– А по-русски, Константин?

– А по-русски, я хочу представить вам шесть любопытных созданий. По одному. Вблизи. А вы прислушаетесь к внутренним ощущениям. Вдруг подскажут?

Очевидно, Слоцкий не на шутку перепугался. Но, будучи не самым непорядочным человеком, не мог отправить сыщика по известному адресу.

– А это не очень опасно?

– Да нет, нормально, Григорий, – заторопился успокоить сыщик. – Покуда мы не выясним всех обстоятельств, эти девушки из лагеря не уйдут. А с вашей помощью одна из них может направиться туда, где ее давно заждались.

– Отлично, Константин, – вздохнул Слоцкий. – Ждите через полтора часа. Не заблужусь.

Максимов видел, как Алина с Валентином сидели на лавочке, у капитанши был ужасно бледный вид, она была понурой и не похожей на себя. Валентин взял ее за руку – Алина не возражала. Он придвинулся ближе – она и это стерпела. Боксер склонился к ее уху – что-то тихо сказал. Девушка ответила – очень горько и страстно. Валентин отложил в сторону тросточку…

Слоцкий опоздал на три минуты – въехал на базу крадучись, на первой передаче, заприметил две знакомые фигуры на центральной аллее, радостно рванул к ним, перейдя на вторую передачу…

Это были неприятные моменты для всей честной компании. Требовалось немало усилий, чтобы убедить девушек провести время в беседке – с немолодым, прилично одетым и взволнованным господином. Не понимая сути дела (а Максимов не объяснял), они артачились, не желая выступать в роли лабораторных мышей.

– Ладно, ляд с ним, посмотрим, за кого нас выдали. – Первой капитулировала Алина, сплюнула через левое плечо и вошла в беседку, где курил восьмую сигарету мрачный как туча бизнесмен.

– Константин, у тебя совсем от безысходности крышу снесло, – сочувственно шептал Демаков. – Не надо щупать ауру, как девку. В нашем деле нужен четкий и последовательный материализм. Лично я признаю два наиболее действенных метода: дедукцию – когда идут от частного к общему, и индукцию – когда наоборот.

– Да разве поспоришь с тобой, Демаков? – уныло отбивался Максимов. – Крыша едет, спору нет, и чертовщина с рогами мерещится. Но давай все-таки досмотрим. И приготовь на всякий случай табельное оружие. Ты его, кстати, не забыл?..

Но сладкий миг пленения преступницы ускользал, как маринованный опенок из-под вилки. Алина отсутствовала не более чем в кабине рентгенолога. И вышла из беседки вся какая-то недоумевающая.

– Чего там? – обступили ее спортсменки.

– Не знаю, – дрогнул голос капитанши. – Дядька там какой-то незнакомый, вроде одет прилично, богатенький Буратино, молчит, как партизан, обнюхал меня со всех сторон… Не похож он на ясновидящего, девчонки… А знаете, мне показалось, он меня боится.

– Ну и ладно, – пожала плечами Катя. – Уж я-то его, во всяком случае, не боюсь. Может, замуж возьмет?

Эксперимент в чистом времени отнял не более десяти минут. Боялись дольше. Каждая выходила из беседки и в меру своей испорченности комментировала впечатления. Для Кати этот «странный дядька» оказался староват. Вот кабы заморозить его на пару пятилеток, а самой за это время нагуляться – тогда не вопрос. Зухре он показался скользким и неприятным – решительно не подходящим для утонченной натуры; Карина «толком не рассмотрела», ей больше полицейский по нраву; Светлану не устроило обильное потоотделение, одолевшее «весьма подозрительного хмыря»; а Соня, побывавшая в беседке последней, вышла, отряхивая ладошки, словно только что прикончила ими человека, и презрительно возвестила:

– Дуры вы, девчонки, непроходимые. Мы являемся участницами великого эксперимента. Это тип, которого позапрошлой ночью шандарахнули по башке напротив лагеря.

– А ты откуда знаешь? – недобро прищурилась Карина.

Дурнушка посмотрела на нее свысока.

– Сам признался…

– Вы свободны, дамы, – торопливо объявил Максимов. – Благодарю за понимание и содействие.

Он дождался, когда «подопытные», отпуская скабрезные остроты, удалятся на безопасное расстояние, после чего боязливо заглянул в беседку. От бизнесмена изрядно убыло, но сильно мертвым он не выглядел. Сидел не шевелясь, бледный и покрытый испариной.

– Все в порядке, Григорий Иванович?

– Боюсь, эксперимент не удался, Константин Андреевич… – утерся рукавом бизнесмен. – Определяйте сами уж своего фаворита гонки…

– Но вам не по себе.

– Согласен. – Слоцкий вышел из оцепенения и полез за сигаретами. Максимов услужливо щелкнул зажигалкой. – Мне не по себе, Константин Андреевич, но я не понимаю, кто виновен в этом… Боюсь, вы имеете дело с серьезным противником. – Он шумно затянулся. – Не надо спрашивать, что со мной происходило… И, ради бога, не повторяйте этот дурацкий опыт. Я не чувствовал вокруг девчонок зловещей ауры. Нет ее. Пропала. Но страшно стало еще до того, как вошла первая… Вернее, не страшно – беспокойно… После второй беспокойство удвоилось, после третьей… Скажите, вы понимаете? Очень трудно объяснить. Представьте, что вы пьете водку. Глотаете рюмку за рюмкой и после каждой делаетесь пьянее. Так же и со страхом.

– А как нам это использовать? – озадаченно спросил Максимов.

– Вы думаете, я психолог? Одна из девиц управляет своей энергетикой, ставит вам барьер – она не хочет быть разоблаченной и открыто потешается над вами… Но она присутствует – безусловно, – иначе откуда такая реакция… – Бизнесмена трясло, как на морозе, но это не мешало ему обливаться потом.

– Любопытно, – пробормотал Максимов. – Признаться, с подобным феноменом мне сталкиваться еще не приходилось. Ну что ж, Григорий Иванович, большое вам спасибо. Пускай мы не добились главного, но ясность тем не менее внесли – теперь мы знаем, где сидит зло.

– Вы знаете, я, пожалуй, поеду. – Бизнесмен торопливо поднялся. – Куча дел, забот, а завтра и вовсе день расписан… Проводите меня до машины, Константин Андреевич?

Зло сидело в женской команде, толково маскируясь под порядочную девушку, прекрасно сознавало, что оно и есть ЗЛО, и несказанно этим гордилось. Оно смотрело свысока на своих товарок – мол, я чего-то могу, а вы не можете, я ушла за грань, познав большой кайф, а вы все топчетесь на своих делянках, и все ваши принципы, забитые лицемерами-тренерами, – о гармонии, душе, полезности людям – тьфу, такая тоска… Но зло не просто так гордилось собой. Оно отслеживало ситуацию и принимало меры предосторожности, понимая, что любой неосторожный шаг загубит его на корню. Максимов покинул Демакова, озабоченного слежкой за девицами, добрался до опушки, где ему неплохо думалось, и ушел в себя. Убийца может и не знать, кто в спящем состоянии разгуливает по ночам. Трудно разглядеть лицо в полной темноте (он сам не разглядел). Фигуры девушек похожи, комплекция подогнана под весовую категорию, прическа не показатель – ночью все лохматые и не такие, как днем. Нельзя их вспугнуть. Он должен вспомнить их реакцию на «привидение». Уже доказано – одна из девушек и выступила «привидением», а еще одной в бараке просто не было, хотя со слов всех шестерых, они находились в кроватях… В словах по меньшей мере двоих имеются противоречия. Пора бы этой скромной лунатичке начать работать головой и вспомнить все подробно…