– Да, я понял, – ответил Михаил Иванович.

– Ну и хорошо, – Берта Абрамовна улыбнулась самой широкой из своих улыбок. – Допивайте чай и идите на службу. Простите, проводить вас никак не могу. Дела.

– Да, слушаюсь, – ответил полицейский.

Михаил Иванович допивал чай, когда в буфете появилась Елена Анатольевна.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она.

– Странно, непривычно, – честно признался он.

– Я вас понимаю – улыбнулась ласково Елена.

– А Ирина Марковна Горожевская была сегодня на работе? – спросил Михаил Иванович.

– Не знаю, я ее не видела, – ответила Елена, и полицейский понял, что эти глаза не могут его обманывать.

– Пройдемте, – сказал вдруг сурово Михаил Иванович, с трудом вставая из-за стола.

– Куда? – испугалась Елена Анатольевна, кинувшись к нему, чтобы подхватить.

– Куда-нибудь. Куда скажете. Я не знаю, куда у вас ходят. В кафе. Гулять. В кино. Мне все равно. – Михаил Иванович явно был смущен и оттого строг.

– А давайте пойдем на концерт? – предложила Елена Анатольевна. – Классическая музыка, прекрасный исполнитель. Завтра в два часа дня. Вам удобно?

– Буду. Адрес диктуйте, – кивнул Михаил Иванович.

Елена Анатольевна продиктовала адрес и сказала, что будет ждать его у входа без четверти два.

– Записал. – Михаил Иванович нарисовал в блокноте «тринадцать сорок пять».

На следующий день Елена Анатольевна топталась перед входом в концертный зал. Выглядела она плохо – ночь опять выдалась бессонной. Прическа получилась неудачной, платье морщинилось на талии. Колготки, которые были призваны утягивать проблемные места, утянули и выплеснули все лишнее в районе бедер. Новые туфли, в которых Елена Анатольевна проходила все утро по квартире, предварительно протерев водкой и обув на толстый носок, чтобы разносить, все равно немилосердно жали. К тому же всю ночь она билась над совершенно неразрешимой задачей – покупать цветы для Геры или все же нет. А если Михаил Иванович придет с букетом, то будет ли корректно оставить букет себе или лучше все же подарить? Или если она купит букет для Геры, а Михаил Иванович тоже будет с цветами, то как быть в таком случае? Полицейский наверняка обидится или не поймет. А если Михаил Иванович цветов не купит и она не купит, то с чем заходить к Гере за кулисы? Или тогда вообще не заходить? И как объяснить знакомство с солистом Михаилу Ивановичу? Сказать правду в непринужденной форме? Мол, мой бывший гражданский муж, который меня бросил и уехал в другую страну, но я все равно хожу на его концерты и слежу за его жизнью, потому что, потому что?.. И вообще он прекрасный музыкант и так далее? Поймет ли Михаил Иванович? Или это, так сказать, свидание станет первым и последним? А может, пойти на концерт, а за кулисы не заходить вовсе? И сделать вид, что вообще Гера ей не знаком? Но зачем тогда приходить на концерт? Он ведь ее даже не увидит в зале. И уж тем более не заметит, что она не одна, а с мужчиной. И тогда приглашение Михаила Ивановича вообще потеряет всякий смысл. Хотя можно оставить Михаила Ивановича ждать в фойе и заскочить к Гере буквально на пять минут. Сказать Гере, что ее ждет мужчина, и гордо уйти. Но ведь ей нужно совсем другое… Так все-таки покупать цветы или нет? От всех этих мыслей у Елены Анатольевны испортился не только сон, но и настроение. Даже посоветоваться было не с кем. И если уж совсем честно, то Михаил Иванович был далеко не тем мужчиной, которого она хотела бы показать Гере. Она ведь этого полицейского совсем не знает! И о чем с ним разговаривать? Уж точно, не о классической музыке. Зачем, зачем она вообще его пригласила? Лучше бы пришла одна, купила цветы и преподнесла бы их, как обычная зрительница, в конце концерта! Почему она сразу так не решила?

Елена Анатольевна переминалась с ноги на ногу в своих туфлях, совершенно очевидно ощущая, как на правой ноге вздувается мозоль на мизинце, а на левой – на пятке. Ноги давно уже свело, пальцы нещадно болели, и одна только мысль, что в этих туфлях ей придется еще дойти до кресла, приводила в ужас. Она тщетно пыталась пошевелить пальцами, но колодка этого не позволяла. Елена Анатольевна в отчаянии представила себе, что она курица и ноги, точнее лапы, у нее куриные – длинные, узловатые и скукоженные. Ей было больно даже стоять, не то что ходить. Она немного согнула колени и ссутулилась – в такой позе ей было немного легче.

Цветы она так и не купила – просто забыла, проснувшись слишком поздно, несколько раз переодевшись и дважды переделав прическу, и теперь очень об этом жалела. Нет, Михаил Иванович не опаздывал. Просто она приехала, как всегда, раньше. На пятнадцать минут. А до этого, вспотев от волнения – все-таки ей предстояло двойное свидание – и засунув под мышки салфетки, чтобы на платье не проявились следы, она сидела на табуретке в коридоре и следила за минутной стрелкой. Она ждала момента, когда можно будет выйти из дома, чтобы не опоздать и не явиться слишком рано. Но все равно не выдержала и поехала – сидеть и ждать было невыносимо. И вот результат – стоит в одиночестве, мерзнет в платье, на согнутых ногах, с натертыми ногами и салфетками, сбившимися в мокрый комок под мышками. А Михаил Иванович даже не соизволил явиться пораньше. Хотя мог бы. И тогда бы она сидела в фойе. На диване. Да, именно об этом она и мечтала – сесть наконец уже. Правда, переключившись на туфли, она немного отвлеклась от мыслей о Гере. О Михаиле Ивановиче она вообще думала только одно – скорей бы он уже пришел.

Он появился ровно в тринадцать сорок пять. Елена Анатольевна увидела его раньше, чем он ее, и почти минуту размышляла, не сделать ли вид, что она с ним не знакома. Какой же он все-таки… Не такой. Не Гера. Не тот мужчина, в которого можно влюбиться и с которым было бы не стыдно появиться на концерте. Может, убежать, пока он ее не заметил? Она уже почти приняла это решение и начала пятиться в сторону – побежать она физически не смогла бы, – как Михаил Иванович радостно пошел ей на встречу. В руках он держал букет, и Елена Анатольевна решила, что это добрый знак. Михаил Иванович был не в форме, а в костюме, что тоже можно было считать плюсом. Он него удушающе несло парфюмом, что нельзя было отнести ни к плюсу, ни к минусу.

– Лена! – Полицейский выдал ей букет, как будто вручил грамоту или протокол допроса для подписи.

– Добрый день, – вежливо ответила она. – Пойдемте?

Они пошли к дверям, и Елена Анатольевна не могла отделаться от ощущения, что с полицейским что-то не так. Какой-то он странный. Или просто волнуется? Может, он вообще впервые идет на концерт классической музыки? Впрочем, она тоже была не в себе. Ее шатало. Пару раз каблук подломился, и она чуть не упала – пришлось держаться за полицейского.

Они долго раздевались – Михаил Иванович помогал Елене Анатольевне снять пальто и пару раз его ронял, но подхватывал у самого пола. Потом они никак не могли решить, на один номерок вешать или на два. Михаил Иванович настаивал на одном, Елена Анатольевна хотела иметь собственный. Гардеробщице их спор надоел, и она выдала два.