как с тем домом, который снесли. – Людвиг закинул в рот горсть орешков, маскируя паузу.

– Этот хотя бы не снесли, – вклинилась Ксюха.

– Лучше бы снесли.

– Так что стряслось-то?

– Да ничего. То есть… Умерла она.

Еще одну горсть орешков Людвиг пережевывал с такой тщательностью, что, наверное, перемолол их в арахисовую пасту.

Прерывать этот процесс Ксюха не рискнула, но молчала очень выразительно.

– Это квартира моей бабушки. Двоюродной. Папиной тетки, в общем. Она уже в мое время очень старая была, и я должен был догадаться, что… Лет-то сколько прошло! А я что-то не подумал об этом, примчался туда и начал в дверь названивать, пока не впустили.

– Повезло, что хоть кто-то впустил. То есть… э-э… сочувствую?

Получилось как-то странно, вопросительно, словно Ксюха сама не была уверена, стоит ли в данном случае выражать сочувствие. Если бы умерла ее собственная бабушка, Ксюха точно расстроилась бы, но вряд ли хотела бы слышать от посторонних какие-то стандартные соболезнования. Эта показуха обычно очень бесила.

Но вроде как надо же было что-то сказать. Так положено.

– Она и впустила, – хмыкнул Людвиг, показательно проигнорировав сочувствие. Кажется, он тоже не одобрял такие штуки.

Задумавшись об этом, Ксюха с явной задержкой осознала смысл фразы.

– Как это?! Она… Погоди, это та старушка, которую я видела?

– А ты ее видела?

– Да, когда за тобой притащилась. Она мне дверь открыла. Милая такая бабулечка, общительная. Она что, мертвая?!

– Ты с ней еще и разговаривала? Серьезно? Прямо как с живым человеком? И ничего не заподозрила?

– Как я вообще могла что-то заподозрить? Она не летала, не светилась, сквозь стены не проходила. Цепочкой дверной звенела. Зачем ей цепочка, если она призрак?

– Привидения часто повторяют действия, к которым привыкли, пока были живы. Они ходят через двери, а не через стены, смотрят телевизор, пьют кофе… на самом деле не пьют, конечно, но вполне могут сварить, перелить в кружку и флегматично на нее смотреть.

Людвиг не шутил. Совершенно точно не шутил.

Ксюха прикрыла глаза, вызывая в голове образ старушки, – и снова не заметила ничего необычного. Бабушка как бабушка. Обычная. Нормальная, а не как у некоторых. Подумаешь, мертвая немножко.

Наверное, стоило испугаться хотя бы с опозданием, но почему-то не получилось. Да и чего бояться? Они прямо сейчас сидят в желудке злобного монстра – и ничего, прекрасно себя чувствуют!

– Ладно, допустим. А дальше? Только не говори, что ты грохнулся в обморок, увидев призрак.

– Тогда бы я в коридоре грохнулся, – логично заметил Людвиг. – Нет, я просто удивился. А пока соображал, как себя вести, она на меня накинулась с претензиями: «Где тебя столько лет носило?!» и «Куда ты, бандит, челюсть мою утащил?». Ну утащил и утащил, чего бухтеть-то…

– Ты серьезно спер у собственной бабушки вставную челюсть?

– Так получилось. Не смейся, правда нужно было для дела, а вернуть потом не вышло. А будешь ржать, вообще ничего не расскажу.

– Ну и кто из нас теперь шантажист? – Ксюха с трудом подавила очередной рвущийся наружу смешок.

– Я не шантажирую, а ставлю перед фактом. В общем, она высказала все, что накипело, потом хотела накормить, но вспомнила, что продуктов дома нет – призраку-то без надобности. Нашла заварку столетней давности, шоколадку какую-то из заначки притащила. Такие, знаешь, тихие мирные семейные посиделки. Я ей рассказал о своей проблеме, она поохала, конечно, с ходу никакого решения не предложила, но обещала подумать. А потом… Я, честно говоря, не понял, что произошло. Ничего особенного мы не делали, разговаривали. Чайник как раз вскипел, я себе налил, сел, к шоколадке потянулся… И тут вдруг такое ощущение, что из меня все силы выкачали, до капли. И все, темнота. – Людвиг поежился от воспоминаний. – А пришел в себя уже здесь и с тобой.

– Так это тебя из-за заклятья в ноге вырубило или просто так? Может, от нервов или от голода?

– Нет, это именно магия. У меня уже бывало нечто подобное, только не так резко, и тогда я точно знал, кто из меня силы тянет. А здесь… странно все. И с ногой тоже странно. Она болела в этот момент, да, но она и накануне болела. Она вообще всегда болит, и что, каждый чих на нее списывать?

– А что это заклинание делает-то? Которое в ноге?

– Да не знаю я, в том-то и проблема! Раньше с таким не сталкивался, исходную формулу не видел, а так, на глазок, без магии разобраться не получается. И у баб Дуси тоже не получилось, у нее сейчас возможностей еще меньше, чем у меня.

– Она еще и Дуся…

– Евдокия. А что? Нормальное имя!

– Нормальное, нормальное, – отмахнулась Ксюха. – Просто она мне сразу показалась такой милой стереотипной бабушкой, что, если бы ее звали Ангелина или Карина, я бы разочаровалась. А вот Дуся или Глаша – самое то.

Людвиг хмыкнул. И внезапно совершенно без перехода выдал:

– Ксю, ты офигенная!

– С чего вдруг?

– Просто. У тебя каким-то странным, совершенно парадоксальным образом работает мозг, поэтому я никогда не могу предсказать, на что и как ты среагируешь. Ты не шарахаешься от призраков и боггартов, чешешь оборотня за ушами, раскручиваешь строителей на поиски коробки. Есть в этом мире хоть что-то, способное тебя удивить?

– Человечность, – даже не потрудилась задуматься Ксюха.

– В смысле?

– В прямом. Когда люди… призраки, боггарты, оборотни, строители… когда все эти существа относятся друг к другу по-человечески. Так что, честно говоря, меня очень удивляешь ты. Тем, что нарисовал мне ключ, а не отправил подальше, как только я перестала быть тебе нужной. За ушами, опять же, дал почесать. Ну и вообще… Не прогнал, не побил, даже не наорал ни разу.

Людвиг смотрел странно. Недоверчиво и, пожалуй, ошарашенно.

– Бедный ты мой ребенок, – наконец выдохнул он. – Что они с тобой сделали?

– Кто? – не поняла Ксюха.

– Все, кто не по-человечески… Все, кто тебя обижал. Все, кто тебя до этого довел.

– Да брось, нормально у меня все. Я не бомжую, не голодаю, у меня даже телефон есть. И ноутбук. Правда, бабушка его спрятала куда-то, но это ерунда, вернет. В общем, отлично живу, как все люди.

– Ага, – сказал Людвиг таким тоном, словно ни на мгновение Ксюхе не поверил. Хотя она же чистую правду сказала, в кои-то веки ни капельки не приукрасив. – Ладно, я понял. Извини. Расскажи лучше, как ты меня нашла.

– Ладно. Но потом ты расскажешь, кто и когда тянул из тебя силы.

– Это неинтересно.

– Мне не для развлечения. Хочу понять, как это работает.

– Хорошо, – кивнул Людвиг. – Тащи еще шоколадку.

Интермедия 2. Этот

1991 год

– Пожалуйста, будь с ним вежлив… – Фрау Вальд прижала Людвига к себе и пригладила ему непокорные волосы, но он тут же упрямо замотал головой.

Он не хотел быть вежливым, не хотел идеальную прическу, и чужих прикосновений тоже не хотел.

Фрау Вальд огорченно вздохнула. Она, в общем-то, была неплохой