Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К моему удивлению, он нашел меня, когда я возвращалась к своей машине.
— Уже уходишь? — спросил он рядом, заставив меня подпрыгнуть.
Я бросила на него взгляд через плечо.
— Ничто не удерживает моего внимания.
Адамо догнал меня.
— Быть может, я смогу. Я купил бутылку лучшей водки, какую смог найти в последнем винном магазине, мимо которого мы проезжали. Как насчет того, чтобы вместе выпить?
Я остановилась. После того, как наша последняя встреча закончилась для него, я опасалась его мотивов. Доверие не было чем-то, что я раздавала направо и налево. Несмотря на мое недоверие, я кивнула и последовала за ним к его машине, которая стояла далеко от большинства других. В темноте и уединенная.
Мы молча выпили, прислонившись к капоту его автомобиля, и наши плечи вновь соприкоснулись. С музыкой на вечеринки на заднем плане — на этот раз более медленной, мелодичной — это было почти романтично.
— Ты злишься? — спросила я наконец.
— Жизнь слишком коротка, чтобы держать обиду.
— Не тот девиз, которым я живу.
— Держу пари, — ответил Адамо.
Он выпрямился и встал передо мной, возвышаясь над моей головой.
Я не двигалась, только спокойно смотрела на него. Он медленно наклонился.
— У тебя такой вид, будто ты хочешь убежать. Боишься снова поцеловать меня?
— Я ничего не боюсь, — пробормотала я. — Но мне бы не хотелось бить тебя по яйцам, потому что ты испытываешь потребность отомстить за свою оскорбленную гордость и забыть, что значит слово «нет».
Адамо положил одну руку на капот, приблизив наши лица так близко друг к другу, что жар его губ обжег мои.
— Я прекрасно понимаю, что значит «нет», Динара. Не беспокойся. А мою гордость не так-то легко задеть. Но скажи, ты отказываешься от поцелуя?
Я должна. В прошлый раз я полностью погрузилась в него, но присутствие Адамо так близко, особенно его рот, затуманило мое суждение. Я преодолела расстояние, между нами, коснувшись его губ своими.
Адамо не нуждался в еще одном приглашении. Он вырвал контроль над поцелуем из моих рук, и я позволила ему, слишком безумная каждым движением его языка.
Спать с Адамо никогда не входило в планы. Может, если бы я знала больше о нем, о его темных сторонах, громко взывавшие ко мне, потому что отражали тьму глубоко внутри меня, я могла бы предвидеть, что дело дойдет до этого. Его хватка на моей шее усилилась, когда он углубил наш поцелуй. На вкус он был как грех и тьма, и мог целоваться так, как я никогда не считала возможным. Мое тело покалывало от простого трения наших губ, от мягкой ласки его языка и его вкуса. Вскоре покалывание превратилось в пульсирующую потребность, и мои трусики стали влажными. Я вновь теряла себя в Адамо, теряла контроль над своим телом. Я опять переключила внимание, заставляя свой разум полностью сосредоточиться и подчиняя свое тело его команде. Это никогда не было трудно. Я годами практиковала контроль, зависела от него.
Потянувшись к поясу джинс Адамо я расстегнула его, оторвав свой рот от опасных губ Адамо. Я протянула рука к его члену, который пытался прорваться сквозь ткань его боксеров, но он схватил мою руку и поймал мои губы в другом поцелуе.
— Моя очередь. У меня есть некоторые проблемы с доверием, когда дело доходит до тебя и моего члена.
Я не могла удержаться от смеха у его губ, но затем его горячий, умелый язык провел по складке моих губ, прежде чем снова погрузиться в мой рот. Рука Адамо обхватила мою грудь через майку. Конечно, на мне не было лифчика. У меня небольшая грудь, поэтому я редко видела необходимость в лифчике. Теперь я пожалела об этом, потому что, как и в прошлый раз, Адамо начал играть с пирсингом, посылая разряды удовольствия сквозь тело. Другая рука Адамо расстегнула пуговицу моих джинсовых шорт, прежде чем скользнуть внутрь, поглаживая мою киску. Как моллюск, захлопнувшийся в защите, мой разум сделал то же самое, отдаляясь от прикосновений. Рука Адамо скользнула под мои трусики, касаясь кожи, но я видела все сквозь туман, едва ощущая прикосновения. Я контролировала свой разум и тело, сосредоточившись на татуировке на предплечье Адамо, следуя за замысловатыми линиями, разбитыми шрамами от ожогов. Уродливое и прекрасное становятся одним.
Я сделала то, что делала всегда. Я отключилась, иногда двигалась, время от времени стонала, а затем выгнулась, когда подумала, что пришло время оргазма, потому что Адамо гладил меня некоторое время. У меня никогда не хватало терпения вытягивать освобождение. Мне все равно, если он решит, что я кончила слишком быстро.
Брови Адамо сошлись на переносице, когда он посмотрел мне в глаза. Что-то в выражении его лица изменилось от страсти к осознанию, а затем к гневу.
Адамо ударил ладонью по капоту и прорычал:
— Что это блядь было?
Я подпрыгнула и прищурилась, удивленная его вспышкой.
— О чем ты говоришь?
— Это была имитация. Каждый чертов стон, и этот гребаный оргазм тоже. Ты не кончила, даже близко не приблизилась, как бы громко ни стонала. Когда я впервые коснулся твоей киски, она была мокрой, а потом стала сухой, как земля под нами. Я не идиот, и узнаю женский оргазм.
— Может, ты и Фальконе, но ты ни хрена не знаешь о моем теле.
Жар прилил к моим щекам, когда меня поймали, но я не собиралась позволить Адамо загнать меня в угол. Я не обязана ему оргазмом.
Адамо побледнел.
— Наглая ложь, Динара. Не лги мне. Я узнаю ебаный оргазм, и это был не оргазм, — прорычал он. — Зачем ты притворилась? — я свирепо уставилась на него, пытаясь соскользнуть с капота, но он остался между моих ног, обхватив руками мои бедра. — Отвечай на вопрос.
— Я ничего тебе не должна.
— Это потому, что ты думаешь, что не можешь кончить с парнем?
Дима говорил обо мне гадости? Наверное, что-то насчет моей фригидности или что-то в этом роде. Чувство вины пронзило меня. Дима не стал бы меня оскорблять и уж точно не стал бы говорить о сексе с Адамо.
— Отвали.
Адамо приблизился.
— Или ты боишься потерять контроль, Динара? — я напряглась, потому что он попал в самое яблочко. — Да, —