Слава богу, меня от них отвлек вопль орчанки.

— Вот она! — радостно заорала мне на ухо Эсме.

— Ой! Первая контузия… — поведала я миру очень громко и почти безэмоционально, пытаясь попутно сообразить, слышу ли я хоть на одно ухо и берут ли инвалидок в любимые жены. Положительные ответы на оба вопроса вызывали острые сомнения.

— Я хочу есть! — приступила я к самому главному.

— А что ты любишь, ребенок? — тут же подлетела Ар'Инна с блокнотиком.

— Эльфов! — наябедничала Шушу.

— В каком виде? — деловито осведомилась няня, искоса поглядывая на Миримэ.

У меня между лопатками пробежал холодок.

Миримэ проявила мудрую осторожность и на всякий случай укрылась за спиной орчанки.

— Так в каком? — продолжила клевать меня горе-няня.

Она что, и впрямь не шутит?!

— Что значит — в каком?!! — Мои закрывшиеся было глаза широко-широко открылись. Да-а-а-а… «Долог путь до Типперэри»…

— В жареном, тушеном, отварном?.. — на полном серьезе перечислила няня под тихое хихиканье остальных.

Так она теперь, чтобы мне угодить, за эльфами и прочей потенциальной разумной «пищей» с копьем и топором охотиться станет? Мой взгляд наполнился ужасом.

— В живом! — сообщила я, успев вклиниться в опасный перечень.

Шмырг с уважением посмотрела на меня и выдала:

— Так с эльфами даже драконы не поступали!

— Я хуже дракона, — сообщила я. И попросила: — Мне бы пока салатика… перед эльфами… И фруктов.

— Бегу! — обрадовалась няня и умелась доставать прокорм на пищеблок.

Вернее, попыталась это сделать. Потому что за дверью попала в «пробку».

— Чего это вы тут выстроились, дармоеды?! — послышался гневный возглас шмырга.

— Да, дорогая! — ответила обученная часть воинства.

— Приказали! — бойко отрапортовала другая.

Несмотря на усталость, я все равно поползла к выходу — поглазеть, кто там такой говорливый, зачем мужиков тут поставили и что из этого можно извлечь.

— Э-э-э… мм! — сказал усатый страж, когда из-за дверного косяка появились пять голов, одна над другой: Кувырла, Миримэ, Эсме, Шушу и я. Один хвост. О! И еще один топор, зажатый в ладошке, утыканной маскировочными колючками.

— Правильнее говорить «Ом»! — пожалела я мужика.

— Да, дорогая! — бойко грянула обученная половина стражи.

Ар'Инна прокладывала себе дорогу локтями и громко рассказывала сказки на новый лад, используя некоторые интересные литературные приемы.

— Че-то я не поняла! — Кувырла выползла перед строем и разогнулась с некоторым трудом. — Ой, уморили старушку…

— Ом! — Усатый уставился на нее преданными глазами. И ненавязчиво попытался отодвинуться подальше от колючек.

— Говорливый какой! — едко заметила ляга. Обратилась к остальным: — А более общительные тут есть?

— Да, дорогая! — грянул стройный хор.

— Это усиленный наряд! — робко пискнули откуда-то сзади придушенным фальцетом.

— Мила-а-ай! — расчувствовалась Кувырла. — Ты вернулся! Иди ко мне, я все прощу!

Лесом рук к нам вынесло бедуина.

— Я на пять минут! — заявил дедуля, прилипая к щитам. Ага. Предусмотрительно. Типа «кто к нам с вестью придет, тот на щите и повиснет!».

— Успеешь? — игриво подмигнула Кувырла, приглаживая вздыбленную прическу.

— Не перебивать! — взвизгнул дедуля. — Мне некогда! У меня дела!

— Да ты что? — вытаращилась лягуля. — И давно?..

— Молчать!!! — рявкнул дед. — Иначе вы все познакомитесь с моим склерозом!

Ой, боюсь-боюсь… Там еще много с кем знакомиться придется. Мне уже заранее страшно.

— Кстати! — Бедуин махнул рукой.

Из-за широких спин воинского строя вышли несколько дюжих молодцов без оружия, но при полном параде. Одна часть хлопцев держала опахала, другая просто глазела по сторонам, лукаво постреливая шкодливыми глазками в сторону дам.

— Вы! — Дед ткнул в нас узловатым ссохшимся пальцем. — Подверглись внеплановому нападению!

Я с трудом подавила порыв встать по стойке «смирно» и отрапортовать: «Йес, сэр!» Видимо, перед отбытием в этот дурдом пересмотрела боевиков.

— Стесняюсь спросить… — подала дрожащий голос эльфийка.

— Стесняешься — не спрашивай! — отрезал бедуин, раздувшись от собственной важности.

— И все же, — продолжала настаивать Миримэ. — У вас и плановые нападения есть?

— У нас все есть! — брякнул дед.

Миримэ посмотрела на нас, моргнула ресницами и отправилась в обморок.

Эльфийскую деву поймал один из отряда спасения и протянул второму под вентилятор из опахал.

— Р-разумно, — пробормотала я, подавляя на корню стойкое желание почесать темечко.

— Итак, — бедуин проследил за оказанием первой помощи пострадавшим от его речи, — возвращаемся к нападению! К вам была внедрена опасная женская особь фикакуса, по внешнему виду совершенно не отличимая от мужской особи.

— Понятно. Унисекс! — кивнула я.

— Кто о чем! — поморщился вестник. — В гареме о сексе говорить неприлично!

— Опа! — вытаращилась я на него. — Во-первых, я о нем не говорила, а во-вторых — о чем тогда говорить в гареме?

— О мужчинах! — поведал нам бедуин. Все остальные, причисленные к мужскому полу, закивали в поддержку.

— То есть о мужчинах, но без секса? — уточнила я, мотая головой, будто лошадь, укушенная оводом. Соображать я перестала гораздо раньше, поэтому процесс впитывания новых познаний проходил куда легче и безболезненней.

— Да-а, — сообщили мне нестройным хором. Но потом под строгим взглядом недремлющего (или правильнее говорить — недремлющей?) шмырга опомнились и добавили: — Да, дорогая!

— О-о-ом!

— Понятно, — пожала я плечами. — Ладно, тогда будем говорить о размере достоинства!

Кто-то на этих словах поперхнулся, кто-то застонал. А бедуин чрезмерно бурно отреагировал на совершенно безобидное послание.

— Нет! — взвизгнул дед. — Это тоже неприлично!

— В смысле? — удивилась я. — Ничего не понимаю! Когда это золото стало неприличным?

— А-а-а, вы об этом… — вздымая ветер облегченным вздохом, отозвался бедуин.

— А вы о чем? — поинтересовалась я.

— А я о фикакусе! — застеснялся дедушка. — Вас хотели отравить!

— О как! — только и смогла сказать я, разглядывая, как под второй «вентилятор» укладывают орчанку.