– Я не скучный, я веселый, – возразил Крендель. – Пойдем-ка ко мне в кабинет и поговорим.

– Звучит не так весело, как ты думаешь, – усмехнулась я. – Грустный клоун, расскажи, где тебя носило. И почему ты телефон хотя бы не мог взять с собой в свое потустороннее путешествие. И что это за петрушка с Сашкой Гусевым.

– Стоп-стоп-стоп, слишком много вопросов. – Крендель приложил к двери карту и завел меня в свой идеально обустроенный, слегка запылившийся в отсутствие хозяина кабинет. – Отвечу тебе по порядку.

– Начни с петрушки, – попросила я, плюхаясь на стульчик для посетителей.

– С петрушки, – вздохнул он. – Изволь. Нас обвиняют в растрате.

– Что? – Я вскочила со стула, надеясь только на то, что я ослышалась. – Нас? Программистов? В растрате? В какой растрате? Мы что, вынесли из здания, как ты сегодня выразился, кило интеллектуальной собственности? Или скрепок недосчитались? Я не понимаю, мы не имеем никакого отношения к деньгам.

– Ну… не совсем, – вздохнул Крендель. – Сядь, Фая. Я сам не до конца понимаю, я хотел с тобой посоветоваться. Я уезжал в Питер, поэтому меня не было. Каким-то образом по договорам, связанным с нашими математическими моделями, были проведены оплаты на счета непонятно какой фирмы в Питере.

– Чертовщина какая-то. Я ничего не понимаю. И что? Что там, в Питере?

– А то, что никакой фирмы, никаких «Рогов и копыт» там нет. Я три дня пытался найти хоть какие-то контакты, но так и не нашел. Адрес есть, но по нему нет никакой фирмы, только гаражи.

– А почему ты ездил сам? – удивилась я, и Крендель надолго замолчал. Затем шумно вдохнул, встал и повернулся к окну. За окном сквозь традиционную облачность пробивались желтые солнечные лучи. В Мордоре весна.

– Я должен был разобраться. В конце концов, на кону стоит моя карьера. Я, так получается, подписал договор с непонятной фирмой, согласовал какие-то странные отношения с нею, направил документы в бухгалтерию на оплату, а затем еще и сдал работы по акту. Ибо в бухгалтерии нашли и акты. А я – ни сном ни духом. Ты можешь такое представить?

– Нет, – честно призналась я. – Но у меня, ты знаешь, с фантазией всегда было плохо. И с воображением. И с образным представлением. Вот если ты мне формулу напишешь… Хотя и она вряд ли поможет, ведь, как я понимаю, речь идет о больших деньгах.

– Да уж не о маленьких! Ты видишь, как Постников засуетился. – Крендель вернулся на место и принялся укладывать бумажки, разбросанные по столу, в стопочку. Перфекционизм – я бы предложила считать это диагнозом, как и алкоголизм. Перфекционисты опасны не только для себя, но и для окружающих, и в особенности для своих близких. Жить с перфекционистом тяжело, вылечить перфекционизм невозможно. Крендель не успокоился, пока все углы всех листов не были выровнены относительно друг друга.

– Но при чем тут Саша?

– Я не знаю, Фая. Я знаю меньше, чем ты. Я тоже удивился, когда Постников потребовал отстранения Гусева. Я еще не видел материалов, там, скорее всего, какая-то ошибка. Они же ни черта не могут, когда дело касается электронного документооборота. Они говорят, что несколько подписей, предположительно, моих, с моим ключом безопасности, были активированы на компьютере Гусева.

– Что?

– То, – кивнул Крендель. – Я запросил все материалы, они дадут их мне, не могут не дать.

– Почему это не могут? Если ты под служебным расследованием, ничего они тебе не дадут, – возразила я. – Мы все тут – под колпаком у Мюллера.

– Не все. Ты, к примеру, не под колпаком.

– Да? А чего ж я тогда в дурака уже почти неделю играю на работе? – Я рассмеялась, смех получился истерическим – так только на Хэллоуин хохотать из-под деревянных мостов, прохожих пугать. – Все наши доступы заблокированы, ты исчез, Постников тут на костях пляшет. И все это – из-за одного платежа.

– Не одного. Не одного, Ромашка, – вздохнул Крендель. Я похолодела.

Позже я нашла Машу Горобец и отвела ее в курилку, хотя большой потребности в этом не было. Машка теперь курила, выдыхая экологически чистый пар, с некоторых пор она записалась в вэйперы. Курить она не бросила, просто теперь делала это медленно и по-модному. Мода – Машка Горобец всегда велась на все, что шло с пометкой «в тренде», и вот результат – электронные сигареты, какие-то флаконы с ароматизированной растворенной никотиновой кислотой и море восторгов на тему, как это здорово – курить, не вдыхая смол. На мои осторожные вопросы, что, может, лучше вообще не курить или курить ароматизированные флаконы без никотина, Машка отвечала презрением. Пыхтеть «впустую» она не желала. Говорила, что с таким же успехом тогда она могла бы пойти в турецкую баню, посидеть внутри и подышать эфирным маслом мандарина – процесс ровно тот же, но еще и для кожи полезно. Нет, курить – только что-то реальное, говорила она. А я отвечала – да, только то, что может все-таки привести к раку легких. Машка крестилась и насылала типун на мой язык. Этого я не понимала – как можно креститься и рассчитывать на божественную помощь в вопросах защиты от последствий курения. Ясно же, что в этом вопросе голосуют оппозиционные силы.

В курилке было напарено. Вэйперы превращали нашу курилку в хамам, но сейчас это мне было безразлично. Я взялась за Машу всерьез и хорошенько потрясла ее за грудки. Из груди Маши Горобец на меня высыпались следующие факты и сплетни. Во-первых, платежи в фирму «Рога и копыта» переводились весь прошлый год. Во-вторых, никому в бухгалтерии и в голову не пришло ничего проверить, ибо договор своевременно исполнялся, документация поступала, деньги списывались и приходовались, и только перекрестная проверка, проведенная неожиданно и по инициативе налоговой инспекции, показала, что фирма «Рога и копыта» – пустышка, однодневка. Маша Горобец о проверке не знала, этим занималась Панночка, а из нее теплых и таких нужных слов клещами не вытянешь. Змея подколодная. Маша поняла, что что-то не так, когда Постников запросил всю информацию по всем проводкам нашего отдела за весь прошедший год. Об этом Маша тоже узнала от Панночки. Сплетни воистину рулят миром.

– И я тебе обо всем тут же донесла.

– Обо всем? – Я смотрела на Машу и хмурилась. – Обо всем?

– Хорошо! – подняла она руку. – Но я узнала об этом только сегодня. Да, сегодня, и не надо сверлить меня взглядом. Сегодня пришли результаты экспертизы.

– Результаты экспертизы чего, я стесняюсь спросить!

– Результаты экспертизы почерка на договоре с этой чертовой фирмой со счетами в Ленинграде.

– Ленинград! Санкт-Петербург – деревня ты, Машка. Город, между прочим, переименован, и уже довольно давно. Пора бы перестроиться. Ты же даже не в СССР родилась, Горобец. И что экспертиза?

– Не Крендель. Не его подпись.

– Подделка?

– Собственно, о чем он и кричал сегодня утром на летучке. Кто-то оборзел вконец и подделал его подпись.

– Видимо, Постников решил, что этот кто-то – наш Гусик, так, что ли? А иначе почто он его увольнять собрался?! Слушай, Мария, а откуда ты-то знаешь, что, где и чего кричали люди? Ты же в бухгалтерии! Знаешь, иногда я просто боюсь тебя, Машка! У тебя что, камеры повсюду? Мы, значит, не у Мюллера под колпаком, а у тебя? И что, ты не могла пораньше рассекретиться?