которой объявили себя балтийские матросы. Эту замену он увидел в латышских полках.

Парадокс, но в противовес максимально революционизированным матросам, латыши были к революции предельно равнодушны. Дело в том, что после взятия немцами Риги, оборонявшие ее латышские полки, отступили к Петербургу. Во время революционных событий они держали нейтралитет, сохранив организацию и всех офицеров-латышей. Теперь же среди всеобщей смуты и анархии, латышские полки являли собой образец порядка и дисциплины. Деваться латышам было особо некуда. Латвия была оккупирована врагами, но и в России они были чужими. Поэтому латыши держались друг за друга, образовав обособленное сообщество. Первый же зондаж В.И. Ленина относительно того, что руководство РСДРП (б) готово возвести латышей в разряд большевистской гвардии, с соответствующей оплатой за оказанные услуги, был встречен латышскими стрелками с одобрением. Куда лучше охранять большевистских вождей за хорошие деньги, чем гнить «задарма» в окопах под вражеским огнем. Однако сразу объявить о замене матросов на латышей Ленин побоялся. Разгневанная братва смела бы и латышей, и призвавших их в охрану большевиков. А посему переговоры с латышами происходили в строжайшем секрете. Да и «смену караула» решено было произвести не сразу, а позднее, в более подходящее время и в более подходящем месте. А пока Ленину и его окружению приходилось мериться со всеми безобразиями матросов и, прежде всего, с хамством и наглостью П.Е. Дыбенко.

К февралю 1918 года Балтийский флот уже почти полностью контролировался анархистами. Вторую по популярности позицию занимали эсеры. Что касается взявшей власть в стране партии большевиков, то она почти полностью утратила свои былые позиции и особой популярностью среди матросов уже не пользовалась. Положение для Дыбенко сложилось непростое. С одной стороны он был большевистским морским министром и был обязан жестко проводить на флотах линию Ленина. С другой стороны Павел Ефимович прекрасно понимал, что начни он проводить эту жесткую линию, ему несдобровать. Вчерашние друзья-братишки измены не простят. Причем едва Дыбенко качнулся в сторону Ленина, как на матросских митингах стали раздаваться призывы сместить неугодного наркома по морским делам на того, кто будет лучше прислушиваться к мнению братвы. Понимая, что в случае большой бузы, руководство партии большевиков легко пожертвует им для умиротворения матросской массы, Дыбенко снова стал заигрывать с матросами, демонстрируя верность флотскому братству и независимость от большевиков.

Отметим, что, переметнувшись от большевиков к матросам, Дыбенко начал пить и безобразничать. Это нравилось матросам. Еще бы, Пашка-министр, одумался и вернулся к своим, и теперь гуляет напропалую вместе с ними, как с равными! Стало быть, есть он самый, что ни на есть свой в доску братишка! Но такое поведение наркома по морским делам очень не нравилось Ленину, и остальным руководителям партии.

Кстати, первым кто начал строчить доносы на Дыбенко, обвиняя его в пьянстве и «спаивании» матросов-балтийцев для «обретения дешевой популярности», был Ф.Ф. Раскольников, которого Дыбенко именовал до этого не иначе, как «друг Федя». Некоторые историки считают, что Раскольников просто завидовал стремительной карьере Дыбенко и стремился самому занять его кресло.

Все попытки А.М. Коллонтай доказать В.И. Ленину преданность Павла Ефимовича делу большевизма на этот раз успеха не имели. Впрочем, к этому времени и политическое влияние самой Коллонтай, из-за ее позиции против заключения мира с Германией, сильно пошатнулось.

* * *

11 февраля 1918 года состоялось заседание Совета Народных Комиссаров РСФСР под председательством В.И. Ленина. Совнарком заслушал доклад П. Е. Дыбенко «О переводе Морского Военного Флота на добровольческие начала» и постановил: «…Перевести флот на рекомендательную добровольческую систему. Признать проект положения, оглашенный Дыбенко, за основу. Поручить комиссии из представителей комиссариатов финансов, труда и морского обсудить проект и представить свое заключение в СНК в часовой срок…»

В процессе обсуждения проекта декрета, проходившего при участии В.И. Ленина, в него были внесены изменения. Заново была написана вступительная часть декрета. В декрете указано на классовый характер вновь организуемого флота, состоящего из добровольцев рабочих и крестьян, служащего интересам трудового народа. На этом же заседании Совнарком утвердил подписанный В.И. Лениным декрет об образовании Рабоче-Крестьянского Красного Флота. Вместе с В.И. Лениным декрет об организации Рабоче-Крестьянской Красного Флота подписал и П.Е. Дыбенко. На заседание были приглашены представители матросы, от Законодательного совета матросы В. Полухин и С. Сакс, от Центробалта матросы А. Кабанов, А. Рак и другие, всего 38 человек.

В декрете говорилось: «Российский флот, как и армия, приведен преступлениями царского и буржуазного режимов и тяжелой войной в состояние великой разрухи. Переход к вооружению народа, которого требует программа социалистических партий, крайне затруднен этим обстоятельством. Для сохранения народного достояния и противопоставления организованной силе – остаткам наемной армии капиталистов и буржуазии, для поддержания, в случае необходимости, идеи всемирного пролетариата приходится прибегать, как к переходной мере, к организации флота на началах рекомендации кандидатов партийными, профсоюзными и другими массовыми организациями. Ввиду этого Совет Народных Комиссаров постановляет: Флот, существующий на основании всеобщей воинской повинности царских законов, объявляется распущенным и организуется Рабоче-Крестьянский Красный флот».

На следующий день по флотам и флотилиям был разослан, подписанный П.Е. Дыбенко и членами морской коллегии С.Е. Саксом и Ф.Ф. Раскольниковым, приказ, в котором был объявлен данный декрет. Тогда же решением Законодательного совета морского ведомства, Морское министерство было переименовано в Народный комиссариат по морским делам. Совнарком в тот же день назначил коллегию наркомата по морским делам под председательством наркома П.Е. Дыбенко в составе И.И. Вахрамеева, Ф.Ф. Раскольникова и С.Е. Сакса.

Одновременно был издан ряд приказов, усиливших большевистское влияние во флоте, обеспечивших сбережение кораблей, укрепивших дисциплину и организованность. На кораблях и в частях были созданы специальные комиссии для набора моряков на службу в новый советский флот.

Необходимо отметить, что, несмотря на объявленную демобилизацию, подавляющее большинство матросов осталось добровольно служить во вновь создаваемом Красном флоте. Причин тому было несколько. Во-первых, этому способствовала революционная сознательность большой части матросов именно они начали революцию, именно они должны были довести ее до полной победы. Кое-кто за время революционной свободы обзавелся если ни семьей, то местной дамой сердца, которая никогда бы не поехала из Петрограда, Ревеля или Кронштадта в забытую богом деревню. Были и те, кому просто не хотелось возвращаться к скучному и однообразному сельскому или фабричному труду. На флоте да еще в революцию было куда интересней и веселей! Вспомним, что подавляющее количество матросов являлись людьми достаточно молодыми, а молодость, как известно, любит приключения и авантюры. Кроме всего прочего, являясь матросом, в сложившихся политических условиях было намного легче сделать политическую, административную или военную карьеру, чем вернувшись к рабочему или крестьянскому труду.