А еще ему стукнет четырнадцать, только это не будет обыкновенный подростковый бунт из-за взорвавшихся гормонов, мальчик будет оборотнем, и мало нам с Аськой не покажется.

Демон со всем! Я хотел сына. Счас полежу и приступим.

— Ты считаешь меня шпионом всех преступных магов этого города? — грустно улыбнулась Аська. — Ведь ты ругался сейчас! Я знаю, когда ты кусаешь нижнюю губу, сводишь брови и делаешь вот так, — она состроила уморительно зверскую рожицу, — ты мысленно материшься, что недостойно полицейского и офицера-инквизитора.

— Не-а, — беззаботно ответил я, — я думал, как буду воспитывать сына, когда у него начнется переходный возраст. Знаешь, даже я, книгочей и домашний мальчик, неслабо бунтовал в пятнадцать лет. И я… всё равно хочу сына. Что скажешь, жена?

— Ой, — Аська покраснела и запрыгала уже на мне, — а я не знала, как тебя лучше спросить об этом! Малыша! Мальчика! Хочу! Пушистого белого волчка! Очень!

— Тогда начнем, — сделав суровое лицо офицера полиции и инквизитора, сказал я.

— Да! — Аська уселась на моих бедрах и расстегнула платье, освобождая пухлые груди с торчащими розовыми сосками.

— Какой приятный процесс, — я спрятал пылающее лицо между грудей.

Наслаждаяь ароматом мяты и апельсина, в который добавился сладкий запах меда и клубники.

Это я только что не мог пальцем шевельнуть? Странно. Мы чуть не порвали мои джинсы, стягивая их в четыре руки. Шипя из-за тяжелой пряжки ремня, норовящей стегнуть нас по пальцам. Майку я таки порвал, торопясь и дрожа от нетерпения.

И когда Аська изогнулась совершенно не по-человечески и зарычала, насадившись на член, я застонал в ответ, потому что мы сорвали яркое великолепное наслаждение вдвоем.

И тут меня пригвоздила к полу усталость. Я валялся как неодушевленный предмет на мокром ковре.

Аська вылизывала меня и разговаривала со мной, её слова были похожи на размышления вслух, потому что сил говорить у меня не было.

— Когда у нас появится волчонок, нам еще дадут немного денег, родительские деньги называются. И мы… — Асенька подняля голову, чтобы улыбнуться мне с восторгом, — купим квартиру побольше. А если будет мальчик, то папа с ума сойдет от радости. И подарит нам… — она вернулась к чудесному занятию вылизывания моего почти неживого тела, — и подарит…

— Самолет, — не выдержал я, расхохотавшись от щекотки и от того, что представил отличный самолет, садящийся перед конторой ИнКа, чтобы доставить туда меня, нищего, не хватающего звезд с неба старлея.

— Ты хочешь самолет? — привстала Аьска, бросив вылизывать мой пупок.

— А ты нет? — меня немного отпустило, и я поцеловал жену в губы.

Поцелуй разжигал желание, я был готов продолжить нашу игру после минуты-другой, перевернув Аську на спину, вошел в неё и зарычал от наслаждения.

— Мне бы хотелось яхту, — протянула Асенька и вцепилась зубами в мое плечо.

Отчего я потерял контроль и вошел в неё на всю длину, ощущая, что моя любимая хочет сейчас грубости, резкости, властности настоящего самца-оборотня, которым я не был.

Мы рычали вместе, обхватив друг друга и наслаждаясь настоящим единением.

— Как назовем? — приступила Асенька к самому важному вопросу, когда мы расслабились и лежали обнимаясь.

Из-за имени Вики мы ругались целый день. Я хотел дать ребенку простое доброе имя Мария. Папа Насти утверждал, что нашей малышке подойдет королевское имя Анна. Но Асенька уперлась рогом и шипела на нас змеей, уверяя, что мы дураки, а она — мама и знает лучше, какое имя выбрать.

— Как скажешь, — хихикнул я и скользнул между ног Аськи.

Когда я вылизывал мою милую солено-сладкую жену, она переставала быть несговорчивой, я мог развести её на что-то, что ей было не по душе.

— Думаю-у-у, — прошептала она, размякнув и теряя желание спорить со мной, — мы-и-и…

Я заработал языком быстрее, вылизывая и лаская её.

Аська рычала и ловила одна волну сладких судорог за другой, я лег рядом, прижал её к себе, шепнув на ушко:

— Александр?

— Нет, Тёмка, — Ася вжалась в меня, — Никита!

— Ну, что за тяга к именам победителей, — сел я на полу.

— Да, лучше уж победители! Чем назвать ребенка Настей! — рявкнула Ася.

— Прелестное имя, На-а-астенька-а-а… — поддразнил я жену.

— Угум! — рявкнула она. — Из сказки «Морозко»! Самой жестокой и страшной сказки прошлого века, между прочим.

— Фильм ужасов, — согласился я, взяв ладошки Аси и приложив их к обмякшему члену, — не поможешь немного, жена?

— Охотно, — буркнула еще не успокоившаяся Аська и легла мне лицом на бедра.

Её язык доставлял мне наслаждение, даже если она просто облизывала член и яички, как сейчас.

Я целовал её в пушистую золотую макушку, постанывая и порыкивая. Хитрюга-Аська, вернув языком и губами упругость члену, скользнула выше и легла на спину, раздвинув бедра.

На этот раз я был нежен, осторожен и ласков. Мне казалось, что мы качаемся на волнах наслаждения, как будто нас уложили в изначальную колыбель мира. Но когда мы взлетели на пик, оседлав высочайшую волну, мы закричали вместе.

К счастью, звонок в дверь прозвенел, уже когда мы лежали друг на друге. Точнее, это Асенька распласталась поперек моего живота. Такая тонкая, изящная, беленькая, а придавила меня к полу своей немалой тяжестью.

— Никита, — хихикнула Аська, вскакивая и натягивая мою майку и штаны, а, мне бросив шорты из стопки чистого белья.

— Никита, так Никита, — крикнул я ей вслед, садясь на стул и включая роскошный подаренный женой ноут.

— Какой еще Никита? — в комнатушку вошел мой тесть с Аськой на шее.

— Это секрет! — Аська чмокнула отца в щеку и убежала, бросив. — Никуда не уходите, подождите, ужин счас сделаю!

— Тайны у них, — улыбнулся мой тесть, протягивая широкую ладонь мне.

Я пожал его горячие пальцы. Он уселся на диван и посмотрел мне в глаза:

— Чего трубку не берете?

— Немного отвлеклись, — пробормотал я, краснея.

— Это хорошо, что отвлеклись, — покивал тесть, — потом надо было позвонить, а то я забеспокоился. Тем более мне сказали, что ты дрался с черными рыцарями, Артём. Это правда?

— Да, — мне не нравился этот вопрос, мне не нравилось, что тесть впервые так настойчиво интересуется моей работой.

— Если тебе понадобится помощь, сразу звони. У меня всегда три боевые тройки волков наготове. Ты — моя семья. Защищать и драться спиной к спине — семейное дело, — говорил тесть, не спуская с меня тревожного взгляда.