— Я бы на твоем месте не утверждал это так однозначно, — скривился Ар, — Бросаться такими обещаниями без одобрения Старейшин и твоего собственного совета — это идиотизм, знаешь?

— Знаю, — хмыкнул князь, — Но не мог же я позволить ей сомневаться?..

— Княже, — раздраженно сказал Ар, — Люди алчны. Это, конечно, хороший знак — что она в первую очередь стала торговаться за дочь, а не за себя, но…

— Хватит, — отрубил Тир, — Ирейн не такая, и не смей говорить о ней в таком ключе. Понял?

— Ну разумеется, — хмыкнул Ар, — Эта вся ерунда со связью истинных уже начала действовать. Как и следовало ожидать…

Тир нахмурился и покосился на друга, почти профессионально удерживавшего Вету на руках. Князь уже начал немного сожалеть о том, что отдал малышку Казначею и посыпал соль на все раны разом: в конечном итоге, Ар не зря ненавидел само упоминание истинных. Как ни крути, а гибель Лу, сложившего крылья из-за предательства пары, отпечаталсь у воздушного дракона в зрачках, навсегда превратив его в того холодного, жёсткого до жестокости Казначея, которого ныне видели окружающие.

Если подумать, Тир знал наверняка, что ему и за тысячу лет не понять и не заслужить того, что друзья простили ему, ни разу потом не вспомнив. А ведь именно отец Тира, непутёвейший из князей Предгорья, додумался вопреки воле Оса и Старейшин предать древний договор с демонами, что повлекло за собой лавину ужасных последствий. В частности, родители Ара, бывшие на тот момент в дипмиссии в Вечном Царстве, были убиты, а Ис с сестрой оказались в заложниках у родного дядюшки Воонтэ, лорда Лаари. Тир отчетливо помнил, как страшно ему потом было посмотреть им в глаза: Ару, с трудом отстоявшему право самостоятельно воспитывать крохотного брата, Ису, вернувшемуся из плена целым снаружи, но абсолютно сломанным внутри.

И Тир ненавидел отца за это, но ещё больше себя, конечно. В разы это чувство усилилось потом, во время передела власти, когда погибли и Лу, и Жоржи, и ещё множество существ — но его Ар не обвинял никогда. "Не ты это начал," — сказал друг просто, когда князь все же собрался с силами и попытался оправдаться, и от этого было ещё хуже.

А сейчас Тир смотрел, как затянутые в перчатки руки Казначея осторожно касаются пальчиков Веты, и пепел осыпается в его серых глазах, потому что он вспоминал другого младенца, которого вот так же держал на коленях.

И князь был благодарен небу, что был единственным ребёнком в семье.

— Я схожу за мясом, — сказал князь быстро, и улыбаться было сложно, но у него получилось.

— Да, — согласился Казначей рассеянно, — Желательно свежую оленину, конечно, но спроси, что самое свежее!..

— А что вы делаете, стесняюсь спросить, господа драконы? — голос Ирейн прозвучал, аки гром среди ясного неба. Трое малолетних несмышлёнышей в лице Веты, Тира и Ара посмотрели на трактирщицу с незамутнённым детским интересом.

— Мы кушать собираемся.

Ирейн задумчиво оглядела стол с единственной тарелкой, наполненной сочащейся кровью массой. Вета, ребёнок-испытатель, успела испачкаться в этой жути и даже, кажется, попробовать на зуб. Недовольной при этом дочь на диво не выглядела, а вот сама трактирщица ощутила стойкое желание посетить отхожее место.

— Это что? — слабым голосом поинтересовалась Ирейн.

— Печень оленя, — сообщили ей радостно, — Я сам поймал!

Глаз Ирейн задёргался. Нет, ей пришлось подзадержаться, утрясая детали с неугомонной Эленой. Ситуация несколько усложнилась тем, что Лиз не пожелала никуда уходить, потому трактирщице приходилось зорко следить, чтобы эти красавицы не вцепились друг другу в волосы — в порыве, так сказать, трепетных чувств. Ко всему, русалка пытала её какими-то фасонами платьев, в которых ирейн не разбиралась от слова абсолютно. Вот будь это налоговые декларации, она завсегда, а так было сложновато. Но она-то была спокойна за дочь, предполагая, что у этого чуда-юда хватит ума отнести её Фло. Не хватило…

— Тир, — её голос зазвенел, — Зачем вы пытаетесь кормить мою дочь сырым мясом?

— Не понимаю ваших волнений, — вступил в дискуссию Казначей, — Я точно так же готовил для своего… в общем, для ещё одного ребёнка. Это очень полезно для крови, костей и чешуи, можете мне поверить.

Ирейн вдохнула, выдохнула и высказала ровнёхонько все, что думала. Цензурного в её речи были разве что предлоги, да и те стыдливо краснели и жались по углам, стесняясь ослепительного соседства.

— В общем, так, — сказала она под конец, — Я все понимаю, мальчики, но Вета — не дракон! Вы хищники, а вот мы…

— Но вы ведь тоже хищные, — задумчиво возразил Ар, — К тому же, ей понравилось.

— Так, — Ирейн решительно отобрала миску, — Тир, прошу тебя добрым словом и сковородкой: если тебе нужна помощь по поводу Иветты, обращайся к Фло. Договорились?

— Ирейн, я не думаю, что эта сомнительная особа…

— Сам ты сомнительная особа! Я два дня мучилась в родовой горячке, у меня началось кровотечение, но моя добрая свекровь отсоветовала мужу звать лекаря — мол, все мы рожали и она родит, волноваться тут нечего, первые роды всегда так, и вообще, сынок, пойди выпей. Если бы Фло не пришла за своим бесплатным ужином, если бы Лиз не поняла вовремя, что происходит, я бы так и сдохла. Не было бы ни меня, ни Веты! Зато у свекрови был бы трактир. Но Жуб отпихнул её с дороги, а Фло сидела со мной два дня, и выходила как-то нас двоих: Вету и меня. Так что просто хватит этого всего!

Драконы выглядели шокированными. Даже Казначей смотрел как-то иначе, будто впервые по-настоящему увидел и теперь пытается решить, что ему делать с открывшимся счастьем; Ирейн, впрочем, было не до того. Ловко подхватив Вету, она сказала коротко:

— Мы с дочкой — мыться. И я просто надеюсь, что мы поняли и услышали друг друга. Во первых, Фло не странная, не сомнительная и дальше по тексту; она дорога мне, и можете поверить — близкими не торгую и гадости в их сторону слушать не намерена. Во вторых, глубоко тронута вашим энтузиазмом, но думайте в следующий раз о расовых особенностях, прежде чем кормить мою дочь, заколдовывать её или совершать тому подобные действия. Заранее благодарна!

— Да, моя княгиня, — сказал вдруг Ар насмешливо, и Ирейн поняла — что-то в их взаимоотношениях основательно изменилось, будто Казначей… признал её? По крайней мере, сомнительно, что тень одобрения в серых глазах ей чудилась. Даже больше, было там нечто, из-за чего трактирщица взглянула на ситуацию совершенно иначе.

— Прости, — вздохнул Тир, делая шаг вперёд и обнимая её, — Это моя вина. Я хотел доказать тебе, что…

— Тир, — прервала Ирейн устало, — Мне кажется, мы пара, нет?.. Давай не будем ничего доказывать друг другу, из этого редко когда выходит что-то годное. Просто спрашивай у меня перед тем, как сделать что-то с Ветой, хорошо? Мы, люди, все же основательно отличаемся от драконов…

Ирейн хотела добавить: "А ещё держи в узде своего друга, страстного любителя спонтанных психологических тестов", но не стала. Потому что сейчас решается, какими будут её отношения с окружением Тира; потому что её дракон — чудо, которое она вот точно не хочет потерять. Начни она сейчас вбивать клинья между друзьями на манер слезливой бабени, и толика уважения, нет-нет, да мелькавшая в глазах Ара, исчезнет без следа, а этого никак нельзя было допустить, ибо выбирать между любовью и дружбой — дело последнее.