– Так оно и есть. Мистер Уэллс – джентльмен состоятельный, – согласилась миссис Оутс.

– Но при этом он живет в чужом доме, – продолжала недоуменно Конкордия.

– Просто мистер Стоунер не возражает против того, чтобы мистер Уэллс жил здесь.

– И при этом они даже не родственники?

– Нет, мисс Глейд. Родство их не связывает. Но они хорошие друзья.

– Очень, – на слове «очень» Конкордия сделала ударение, – хорошие друзья.

– Верно, мисс Глейд, – кивнула экономка. – Так оно и есть, так и есть.

– Насколько я понимаю, мистер Стоунер очень доверяет мистеру Уэллсу, – тактично заметила Конкордия.

Миссис Оутс слегка качнулась в знак согласия:

– Совершенно верно.

«Очень хорошие друзья», – пронеслось в голове Конкордии, которая вдруг вспомнила о том, с какой легкостью Эмброуз говорил о том, что одна женщина может быть любовницей другой. Так, может, он так спокойно рассуждал на столь щекотливую тему, потому что его физические интересы были направлены на представителей одного с ним пола? Это могло бы объяснить связь между Эмброузом и таинственным мистером Стоунером.

Однако, честно говоря, эта мысль не доставила учительнице никакой радости. Больше того, она как-то сразу загрустила. Впрочем, Конкордия тут же поспешила напомнить себе, что не питала в отношении Эмброуза никаких иллюзий и не рассматривала его как возможный предмет страсти.

– Нет, вы только посмотрите, сколько времени! – воскликнула миссис Оутс, прерывая затянувшееся молчание. – Кто бы мог подумать, что уже так поздно! Я должна идти – мне надо немедленно заняться обедом. Если вы позволите, мисс Глейд, я оставлю вас и этих юных леди. Наслаждайтесь своими обновками. – С этими словами миссис Оутс поспешно вышла из комнаты.

Конкордия задумчиво барабанила пальцами по столу, рассеянно слушая, как ее подопечные расхваливают платья, туфельки и перчатки.

Как она ни старается, ей не удается узнать о том, что на самом деле происходит в этом доме. Что ж, если эта тема будет интересовать ее и дальше, придется ей поднапрячься, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Стук в дверь оторвал Эмброуза от созерцания сада, раскинувшегося за высокими балконными дверьми. Этим занятием он был поглощен уже давно. Эмброуз медленно вернулся от раздумий к реальности.

– Войдите! – пригласил он.

Уэллс слышал, как отворилась дверь у него за спиной, но поворачиваться не стал. Молодой человек остался в той же позе, в какой был до сих пор: сидя, скрестив ноги, на ковре и положив руки на колени.

– Прошу прощения зато, что отрываю вас, сэр, – откашлявшись, начала миссис Оутс, – но я хотела вам сообщить, что мисс Глейд начала расспрашивать меня о мистере Стоунере.

– Это неизбежно, миссис Оутс, – отозвался Эмброуз. – Если повезет, она будет раздумывать над этой тайной все время, пока я занимаюсь другими делами.

– Будь я на вашем месте, сэр, я бы постаралась не зависеть в такой степени от мисс Глейд, которая так рьяно интересуется происходящим здесь, сэр.

– Благодарю вас, миссис Оутс, – кивнул Эмброуз. – Я буду держать ваше предостережение в голове.

– Очень хорошо, сэр.

– Юные леди довольны новыми нарядами? – поинтересовался Эмброуз Уэллс.

– Да, сэр, все довольны, кроме мисс Фебы, – ответила миссис Оутс. – Насколько я поняла, ей очень понравилось ходить в брюках.

– Здесь она может поступать как ей заблагорассудится, – улыбнулся молодой человек. – Она может одеваться во что хочет.

– Да, сэр, – согласилась женщина. – Вы будете обедать сегодня с мисс Глейд и ее подопечными?

– Жду этого обеда с нетерпением. – Эмброуз помолчал. – Совершить прогулку я намереваюсь позднее, когда наши гостьи разойдутся по своим комнатам. Ждать меня нет необходимости – это всех касается. Вероятно, я вернусь довольно поздно.

– Очень хорошо, мистер Уэллс.

Дверь за его спиной тихо закрылась. Эмброуз вернулся к медитации с созерцанием сада. Прошлое с тихим шелестом вернулось в его память.

Ему едва исполнилось восемнадцать лет, когда он проник в дом Джона Стоунера через окно верхнего этажа, расположенное на задней стене дома.

Его карьера грабителя началась на улице и тоже ночью, однако его инстинкт выживания был невероятно силен, даже когда ему было всего тринадцать лет. Тогда он пробрался на ближайшее кладбище, взломал замок небольшой часовенки и оставшееся до утра время прятался за алтарем.

В ту ночь он не спал, опасаясь снов, которые – он знал это совершенно точно – ждали его. Даже тогда он знал, что воспоминания о событиях этой ночи будут преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Он заставил себя сделать то, чему учили его отец и дед, – те считали, что перед всяким новым делом необходимо составить план. Когда дело было сделано, он позволил себе роскошь – пролить немного редких холодных слез.

На следующее утро, вспоминая старую истину, что Господь помогает тем, кто сам помогает себе, он обогатил себя некоторым количеством церковного серебра. Он выбрал пару великолепных подсвечников и две чаши, прочел молитву и вернулся в мир, где ценили его семейные таланты. Ему было отлично известно, как сдавать вещи в ломбард. В те годы, когда дела его отца и деда шли не слишком-то хорошо, они часто отдавали под залог разные вещи.

А вообще-то преступный образ жизни оказался не таким уж плохим, во всяком случае, он не ругал себя за такой выбор, вспоминал Уэллс, задумчиво рассматривая кабинет мистера Стоунера. И дело не в том, что его не научили трудиться. Он прошел долгую карьеру мошенника, обманщика и вора.

В комнате никого не было, как он и ожидал. Он хорошо подготовился к делу – целую неделю следил за Джоном Стоунером, прежде чем решиться проникнуть в его дом. В то время он уже знал, что его предполагаемая жертва – большой ученый, который в молодые годы немало времени проводил на Востоке.

Стояла ночь, слуг в доме не было. Осмотр дома незадолго до этого показал, что в библиотеке по-прежнему горел свет. Через щелочку в портьерах он увидел Стоунера – одетый в очень дорогой халат темно-бордового цвета, тот уютно сидел возле камина. На столике сбоку от кресла стоял бокал с портвейном, сам Стоунер был полностью поглощен чтением тяжелого старинного тома.

Эмброуз открыл шкаф. Первым, что бросилось ему в глаза, были карманные часы. Даже в скупом лунном свете он разглядел ни с чем не сравнимое сияние золота. Он потянулся к часам. Дверь из соседней комнаты неожиданно распахнулась.

– Кажется, зрение у тебя даже лучше, чем было у меня в твоем возрасте, – раздался из тени голос Джона Стоунера.

За делом его поймали впервые, но Эмброуз знал: рано или поздно катастрофа произойдет. Он всегда был готов к такому повороту событий – как его учили отец и дед. И, как наставляли его старшие члены семьи, у него был не один план, а два.