– Я фотограф, вольный художник. Если ты покупаешь глянцевые журналы, то должна была видеть мои работы. Скажу без ложной скромности, я довольно знаменит в модельном бизнесе.

– Вокруг тебя постоянно самые красивые женщины, – пробормотала Андреа, стараясь не смотреть на Питера.

Эта мысль вызывала в ее душе что-то очень похожее на ревность. Странно, почему?

– Это как посмотреть, – усмехнулся он. – Мне эти модели не кажутся верхом совершенства.

– Но ведь они так молоды…

– Возраст не может быть ни достоинством, ни недостатком. Конечно, тебе в модельном бизнесе карьеры уже не сделать, слишком многие там предпочитают жить по стереотипам, но твоя фотография украсила бы обложку любого журнала. У каждого свой идеал женщины, и я вовсе не любитель худосочных пятнадцатилетних девчонок. Мне нравятся женственные формы, плавные черты лица, роскошные волосы и чистая кожа. Но даже все это возведенное в высшую степень не сделает женщину желанной для меня, если у нее пустые глаза. А в твои глаза я готов смотреть часами. В них есть ум, чувства, сила. Я уже мечтаю сфотографировать тебя, чтобы показать всему миру твою уникальную красоту.

Андреа промолчала. Она просто не знала, что ответить! Питер так легко делал ей комплименты, что было совершенно непонятно, то ли он привык говорить такие слова и адресует их любой женщине, то ли настолько искренен сейчас, что не желает как-то прикрывать свой восторг и преклонение, которые звучали в его голосе.

– Правда, Андреа, почему бы тебе не позировать для меня? Я как раз веду переговоры с одной фирмой о выпуске календаря. Мне предоставлена полная свобода действий, начиная от темы и заканчивая моделью. Я бы снял тебя и Тима и посвятил свою работу истинной женщине, матери…

– Не уверена, что Тим положительно отнесется к этой идее! – рассмеялась Андреа. Ей участие в подобной фотосессии казалось просто немыслимым. Ну какая из нее модель?!

– Тима я беру на себя, – успокоил ее Питер. – Мне удастся его уговорить.

– Ох уж эти мужчины! – покачала головой Андреа. – Стоило сходить вместе на футбол, и уже готовы на все ради друг друга.

– Я посмотрю, что будет после вашего совместного шоппинга с Эмми. Когда вы думаете пойти?

– Послезавтра. Три дня до Рождества, покупатели еще более-менее в своем уме, можно не волноваться, – уверенно ответила Андреа, которой, собственно, эта идея и принадлежала.

– Надеюсь, Эмми не удастся с первого захода разорить меня, – с деланым недовольством проворчал Питер.

– О, не переживай! В походе по магазинам главное не покупки, а сам поход. Может быть, мне даже удастся уговорить Эмми на какое-нибудь милое платье.

– Было бы просто здорово. В последний раз платье она надевала еще при жизни Мелани.

Андреа почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, столько боли звучало в голосе Питера.

– Тебе очень плохо без нее? – тихо спросила она.

– Да, – признался Питер. – Не знаю, правильно ли так говорить, но ни одна женщина не заменит Мелани. Я надеюсь, ты поймешь, что я не имел в виду ничего такого…

Питер замолчал, явно не зная, как объяснить. Но Андреа не нужны были слова. Наверное, она понимала Питера лучше всех на свете. Пусть Декстер и был мерзавцем, пусть отравил ее жизнь, и все равно никто не сможет занять его место в сердце Андреа. Как бы ей самой этого ни хотелось.

– Мы так похожи, – она чуть заметно улыбнулась, – что нам не нужно лишних слов. Я рада, что встретила тебя, Питер. Только с тобой мне легко говорить о прошлом.

Он с благодарностью взглянул на Андреа и вновь сосредоточился на дороге.

– И я ни с кем никогда не говорил о том, что чувствую после смерти Мелани. Наверное, только Эмми меня понимает, но я не хочу обсуждать это с ней. Эмми и так несладко.

– А мне иногда кажется, будто Тим даже рад тому, что Декстера не стало, – пробормотала Андреа. Она давно чувствовала это, но боялась даже дать этой мысли оформиться.

Питер покачал головой.

– Он не рад. Он так же, как и ты, находится на распутье. Тим никак не может понять, что же ему делать: беречь лучшие воспоминания об отце или ненавидеть память о нем. Совсем как ты. Только ему еще сложнее, ведь восемь лет – слишком юный возраст.

– Мне тридцать пять, и я никак не могу разобраться в своих чувствах…

– Может быть, потому, что никогда не говорила о них?

– Может быть, – согласилась Андреа.

Несколько минут они молчали. Питер подъехал к дому Андреа и припарковался.

– Посоветуешь мне что-нибудь? – спросила она.

– А ты мне? – Питер улыбнулся. – Глупо даже пытаться что-то советовать нам с тобой. Может быть, должно пройти время, может быть, мы сами должны что-то понять…

– А пока достаточно того, что мы просто говорим, – закончила Андреа. – Спасибо тебе, Питер. Никто не сделал для меня больше, чем ты.

– Я бы хотел сделать еще больше, – пробормотал он и наклонился к Андреа.

Аромат ее духов кружил голову. Она была так близко – и в то же время так далеко! Этот парадокс сводил с ума Питера. Он хотел быть ближе к Андреа, так близко, как это только возможно между мужчиной и женщиной. И не знал, как перешагнуть через пропасть, разделяющую их. Не знал, и кто виноват в этом разломе. Декстер? Мелани? А может, они сами вырыли эту пропасть, лелея воспоминания и живя прошлым?

Питер принял решение. Если пропасть нельзя засыпать, нужно ее перепрыгнуть. Он наклонился еще ближе и прикоснулся к губам Андреа.

Она не сопротивлялась, но и на поцелуй не ответила. Питеру казалось, будто он целует статую. Идеал, воплощенный в камне.

Я поспешил, подумал он.

Вдруг губы Андреа дрогнули и раскрылись навстречу ему. Она целовалась робко, словно только училась это делать. Питер чувствовал ее страх, подавленный лишь усилием воли. Но было за этим страхом еще одно чувство: страсть. И жар этого влечения растапливал корку льда, сковавшую ее душу три года назад. Или гораздо раньше?

Сейчас это было безразлично.

Андреа обвила его шею руками и прижалась к нему, словно искала защиты и тепла. Ее пальцы были холодными, все тело дрожало. Она тянулась к Питеру, словно замерзший охотник к костру в надежде отогреться и набраться сил в его тепле.

И Питер дарил ей это тепло. В его душе было столько нерастраченной нежности, что ее хватило бы на сотни несчастных одиноких женщин. Но ему нужна была только Андреа. Как хорошо, что он это понял сейчас, а не через год или десять лет.

Ничто не могло продолжаться вечно, даже самый страстный поцелуй. Они сидели рядом, держались за руки и никак не могли отдышаться. А вокруг медленно падал снег, играя и кружась в лучах фонарей.

«Ни одна женщина не заменит Мелани», вспомнила Андреа слова Питера.