Обогащенный уран перевозили обратно в Россию пятью партиями, начиная с октября 2009 года, через полгода после выступления Обамы в Праге. (Большая часть необлученного высокообогащенного урана на этом реакторе, с которым легче было обращаться, была репатриирована в 2006 и 2007 годах.) Вес последней партии составлял приблизительно 48 кг, что более чем достаточно для изготовления бомбы.

Реактор «Мария» был построен при советском содействии. Его запустили в 1974 году. К 2010 году он последний раз подвергался плановому осмотру и проверке систем безопасности за счет Вашингтона. Несмотря на усовершенствования, здание с отлетающей штукатуркой и краской, протекающей крышей и другими признаками запустения и недостаточного финансирования реактора требовало ремонта. Красно-желтый индикатор радиоактивности в холле, которым проверяли посетителей на предмет заражения, выглядел и звучал как какой-то пропеллер в фильме с Баком Роджерсом.[111]Толстая, внушительных размеров дверь, отделяющая собственно реактор от прилегающего пространства лаборатории и пункта управления, ужасно скрипела, когда ее открывали, и вела во внутренний отсек, находящийся сразу за активной зоной реактора.

Несмотря на устаревшее оборудование, это место со всей очевидностью было предметом гордости для Гжегожа Кжиштошека, директора института. Лысеющий ученый с бородой, в белом халате поверх спортивного синего клубного пиджака и рубашки в бело-розовую клетку, демонстрировал активную зону реактора, пункт управления и другие помещения здания реактора. «Мария», возможно, маленький устаревающий кусочек атомного века в Польше, однако Кжиштошек не оставлял никаких сомнений в том, что он и его коллеги планируют продолжать его работу, даже если они будут вынуждены превратить его в реактор, работающий на низкообогащенном уране. «Мы не в большом восторге от переделки нашего реактора», – сказал он группе американских гостей.

Отработавшее топливо должно быть прежде всего вынуто и перенесено в транспортные бочки-контейнеры. Это тонкое дело, которое осуществлялось в т. н. «парной», герметически закрытом помещении с «руками» робота и зажимными щипцами, которыми управляют за ее пределами. Бочки-контейнеры, в свою очередь, устанавливались в семи ярко-синих грузовых контейнерах, которые размещались на автомобилях-платформах. В каждом контейнере находилось три бочки, в каждой из которых помещалось по четыре тепловыделяющих топливных стержня, содержащих примерно по 500 граммов отработавшего топлива. На стенки грузовых контейнеров наклеивались знаки радиации в виде бриллианта с указанием радиоактивных элементов: U-238 (основной уран), U-235 (высокообогащенный уран), Pu-239 (плутоний), Cs-137 (цезий).

В 4 часа вечера, когда солнце клонилось к горизонту, в необычайно теплую вторую половину дня, колонна автотранспорта была наготове. Полиция и спецназ собирались внутри комплекса в Сверке, занимая места около выездных ворот, где грузовики выстраивались в очередь. Пожарные машины, «Скорая помощь» и несколько других транспортных средств аварийной службы также выстраивались в очередь. Капитан Грегорий Тржчинский из Национальной полиции Польши созвал всех водителей грузовиков на финальный брифинг. Крепко сбитый офицер сообщил командированным американским и английским журналистам, что, по его мнению, никаких проблем не должно быть и что он не имеет информации о какой-либо угрозе перехвата колонны. «Польша довольно мирная страна», – сказал он с улыбкой. Военный вертолет быстро пролетел, с шумом делая круги над ждущим отправления конвоем. «Я считаю, что мы предусмотрели все, но вы немного волнуетесь», – сказал Большинский. Через несколько минут грузовики и машины сопровождения одна за другой прошли через ворота, с ревом направляясь в сторону Варшавы и железнодорожного депо.

На следующее утро, проехав по железной дороге примерно 500 км до Гдыни на побережье Балтийского моря, контейнеры ожидали пересадки на ржаво-красный «Эм-си-эл Трейдер», пришвартованный к огромной пристани и охраняемый спецназовцами в масках. Польский технический специалист проверил каждый контейнер сложным счетчиком Гейгера с тем, чтобы удостовериться в отсутствии утечки радиации. Польские, американские и российские официальные лица наблюдали за тем, как гигантский кран поднимал синие контейнеры один за другим из дока и опускал их в трюм судна, где докеры расставляли их по местам. Затем толстые металлические листы каждый весом в 10 тонн были уложены поверх контейнеров для создания противорадиационной защиты. Когда первый груз с ураном добрался до Гдыни в 2009 году, портовые работники отказались грузить контейнеры, опасаясь этого радиоактивного груза. Но польские чиновники заверили их в том, что это безопасно, и поэтому грузчики занимались со всеми последующими поставками.

Когда последний лист был уложен на место, палуба, которая, как огромная гармошка, была собрана к носу судна, вновь медленно расправилась до конца и полностью закрыла трюм. Два буксира проплыли вдоль судна, мягко уводя его из дока в направлении к гавани и открытому морю. Моторы «Эм-си-эл Трейдера» с шумом заработали, на судне загудела сирена, и рулевой направил его в Мурманск.

Польша была шестой страной, с которой занимались Бьенявский и Большинский с момента пражского выступления Обамы. До этого были Румыния, Ливия, Тайвань, Турция и Чили. Многие были еще впереди, включая Украину, Сербию, Мексику, Вьетнам и Казахстан. Беларусь присоединилась к списку сотрудничающих стран в конце 2010 года. В ноябре 2010 года Казахстан с американской помощью завершил перевозку 10 тонн высокообогащенного урана и трех тонн плутония из каспийского порта на безопасную площадку для хранения примерно в 2500 км в Северо-Восточном Казахстане. Там было достаточно расщепляющихся материалов, чтобы изготовить сотни видов ядерного оружия. Через месяц Сербия, также сотрудничающая с Соединенными Штатами, отправила 13 кг, или 28 фунтов, высокообогащенного урана в Россию.

Как только «Эм-си-эл Трейдер» исчез из видимости в судоходном канале в Гдыне, Бьенявский, Большинский, Тьяке и их польские, а также российские партнеры собрались под импровизированным укрытием на причале на буфетный обед с несколькими тостами.

Бьенявский поднял стакан с водкой, чтобы отметить завершение работы. «У нас появилось особое выражение, – объявил он. – Невозможное – возможно», – сказал он по-русски.

В Польше – да, но пока еще не в Пакистане, самом притягательном источнике нахождения материала для изготовления бомбы для любой террористической группы. Секретные телеграммы Госдепартамента, ставшие открытыми для общественности благодаря разоблачениям Викиликс, раскрыли тот факт, что Пакистан отверг американские просьбы репатриировать высокообогащенный уран, который он получил для исследовательского реактора в соответствии с программой «Атом для мира». Анна Паттерсон, посол Соединенных Штатов в Пакистане, сообщила в телеграмме в мае 2009 года коллегам в Вашингтоне, что Пакистан игнорирует договоренность с Вашингтоном относительно отказа от расщепляющихся материалов. Ранее в 2009 году она писала, что «нашей главной озабоченностью является не опасение того, что какой-то исламский боевик выкрадет все оружие целиком, а вероятности, что кто-то работающий в ведомствах правительства Пакистана мог бы постепенно выкрасть достаточно материала для производства в конечном счете такого оружия».[112]