– Нет, – возразил Чарльз. – Он показался мне вполне миролюбивым.

– Он злится на меня, – Мэллори неопределенно покачала головой, словно говоря, что не знает почему, но это так.

Чарльз понял ее ход мыслей. Мэллори убеждала себя, что он злится, объясняя этой злобой затворничество Рикера с тех пор, как его выписали из больницы.

– Ну возможно, он злится не на тебя, наверняка, ничего личного, – Чарльз вовремя спохватился: Мэллори не любила, когда ее слова подвергали сомнению. Она скрестила на груди руки, и взгляд ее прищуренных глаз напомнил ему, что она всегда права.

– И почему я не направил его к психиатру, – сказал Чарльз. – Терапия – вот что ему нужно.

– Целыми днями выговариваться психиатрам? Времени на это у меня нет, – она поправилась, – у Рикера нет на это времени. Его квартира превратилась в помойную яму. Миссис Ортега говорит: это безнадежный случай.

– Ну это потому, что она не видела его старую квартиру в Бруклине. Уверен, хуже, чем там, быть не может. – Черт, Чарльз сделал еще одну ошибку, подобрал логическое объяснение, которое расходилось с ее выводами. Он отвел глаза в сторону, чтобы не видеть ее испепеляющего взгляда.

– Здесь все гораздо хуже, – повторила Мэллори. – Так, значит, ты еще не заходил к нему?

– Нет, – его и не приглашали. Только сейчас Чарльз понял, что Мэллори частенько бывала у Рикера и явно без приглашения. Она легко справлялась с замками, ей привычно было вламываться, вторгаться. Мэллори не понимала, что Рикеру именно сейчас нужно было уединение, безопасность. Как втолковать ей это? Попытаться вызвать сочувствие? Бесполезно, она была начисто лишена его.

– С рефлексами у него все в порядке, – произнесла она. – Как считаешь?

– Я не заметил никаких физических нарушений, – Чарльз на одном дыхании перечислил все признаки, которые отметил про себя, незаметно наблюдая за Рикером. – Моторика, движение глаз, речь, логический ход мысли – все в порядке. – Чарльз знал, что Мэллори досадовала на отсутствие технического пособия по восстановлению Рикера.

– Тогда надо опасаться психиатрической аттестации?

– Поэтому я и говорю, что его нужно сводить к психиатру. Чем раньше мы начнем лечение…

– Нет времени, – раздраженно перебила Мэллори: она не любила повторять. – Они собираются урезать бюджет, поэтому комиссар Билз сокращает штат. У этого ублюдка душонка бухгалтера, он с радостью отделается от старшего детектива, тем более с таким окладом, как у Рикера, – она повернулась к монитору и снова заговорила об игре. – Доктор Аполло видела два места преступления. Агент Кид делился с ней всей информацией.

Чарльз понял, к чему она клонит.

– Подумай, может, делать из нее подозреваемую ошибочно? Ты говоришь, что Рикер нанял ее три месяца назад. Именно тогда он снова начал бриться и подстригся впервые после выхода из больницы – все совпадает. А что, если эта женщина действительно ему дорога?

В глазах Мэллори было написано глубокое удовлетворение.

– Значит, все так и есть. И ты знала об этом. – Ну конечно, знала, и о чем он только думал? Доктор Аполло была заложницей Мэллори. – Так вот как ты ввязала в это Рикера. Скажи мне, что ты сделала? Выдумала какую-нибудь страшную историю? Что ты сказала ему? Я сам догадаюсь. Что-то вроде «кстати, Рикер, эта женщина, этот лучик света в твоей жалкой никчемной жизни подвергается смертельной опасности. Она может умереть». Так? – Почувствовав вдруг ужасную усталость, Чарльз облокотился о стену. – Но ты забыла упомянуть, что доктор Аполло твоя самая главная подозреваемая? Тогда бы ему пришлось выбирать, верно, Мэллори? И этот выбор мог быть не в твою пользу.

Мэллори повернулась к нему спиной – ей не понравились его слова.

Да, слова были резкими.

Мэллори всегда носила оружие, а Чарльз дорожил своей жизнью, но в этот момент он не задумывался над тем, что делает, схватил ее за плечи и развернул к себе. От удивления Мэллори вытаращила глаза.

– Значит, я прав, – произнес он. – Ты внушила ему, что ей грозит опасность. Бедный Рикер! С тем же успехом ты могла бы приставить пистолет к виску Джоанны Аполло. А ты подумала, как это может повлиять на него? Ты об этом подумала? – Чарльз разозлился, он почти кричал. – Да какого черта! Ты что, не понимаешь, что делаешь?

Она определенно знала, что делает.

Теперь Чарльз понял все. Кошачья ухмылка снова заиграла у нее на губах, давая ему понять, что он тоже втянут в ее игру. Его собственные страхи и волнения за Рикера, ее второго заложника, были выгодны Мэллори, и теперь он связан с ней до конца игры. Чарльз бессильно опустил руки. Его двухминутный мятеж закончился.

Забыв недомолвки, словно она и не думала принимать его слова всерьез, Мэллори повернулась к компьютеру и принялась печатать.

– Если Рикер боится психиатрической аттестации, он может ее не пройти, – она открыла файл с анкетой, – тест состоит из двух частей – письменной и устной.

Чарльз узнал в изображении на экране титульный лист многостраничной анкеты. В такой анкете некоторые вопросы, как правило, повторялись или были переписаны другими словами, как ловушки для того, кто хотел соврать. Мэллори разделила экран пополам и вывела на другой стороне лист с рекомендуемыми ответами.

– Все, что ему нужно сделать, – сказала она, – это запомнить ответы. Приобретать новые тесты у руководства считается ненужной роскошью. Все очень просто. Ты еще потренируешь его с устной частью, и его возьмут обратно.

– Это ему не поможет, Мэллори. Все не так просто, – Чарльз встретил ее взгляд, выражавший явное недовольство. Неподчинение старшим по званию – серьезное нарушение дисциплины. – Вернуть ему работу и вернуть его на работу – это разные вещи.

– Он уже вернулся, – ответила Мэллори. – Он вынес из номера Аполло все эти документы, чтобы она не досталась федералам.

– Нет, он просто защищал свою подругу Джоанну… – Чарльз хотел что-то добавить, но потерял мысль. Он задумчиво смотрел на экран, где сейчас появились результаты ее собственной психиатрической экспертизы, которую она должна была пройти в обязательном порядке после того, как застрелила подозреваемого. Его всегда удивляло, как Мэллори справлялась с тестами, как ей удавалось обходить ловушки, созданные для того, чтобы поймать ее на индивидуальной своеобразности мышления. И ответы на психологический тест, которые она незаконно добыла, только убеждали его в том, что она отнюдь не невинная ястребица. Мэллори в точности знала, что собой представляет. В глазах Чарльза на Мэллори уже пало двойное подозрение, ведь Мэллори еще придется осознать, что никогда она не будет…

– Ты слушаешь радио, Чарльз?

– Если ты о передаче Зэкери, то нет, – он предпочитал все новости о Косаре узнавать из газет и не смотреть телевизор и не слушать радио, поэтому Чарльз считал, что обладает менее пристрастным взглядом.