Он быстро встал с кровати и вылетел из комнаты, входя к Соне. Она металась на кровати, лоб покрыт испариной, волосы запутались, и она всё так же кричала:

— Отпустииииитее меня! Сволочиииии! Ненавижу! Твааааарь!

У Матвея засосало под ложечкой. Подобные ночные пробуждения и истерики точно не говорили ни о чём хорошем.

— Соня, — он приблизился и взял её за плечо, слегка потряхивая, но никакой реакции не последовало. Она всё так же продолжила истерить.

Матвей сгрёб её в охапку, усадил спящую на колени и начал успокаивать. Ещё несколько минут она крутилась, а потом затихла, распахнула глаза и резко дёрнулась.

— Тихо, это я.

— Отпусти меня! — закричала Соня, и Матвей тут же выпустил её из охапки.

— Соня, тебе приснился кошмар и ты кричала.

— Мой единственный кошмар — это ты, — выплюнула ему прямо в лицо, отчего мужчина сжал кулаки.

— Успокойся, пожалуйста, — миролюбиво начал он.

— Проваливай отсюда нахрен, — зло зашипела Соня, а Матвей подумал, что сейчас она как никогда похожа на ведьму.

Он вздохнул, но поднялся с кровати и направился к двери, но не успел выйти, как услышал:

— Подожди…

Улыбнулся.

— Что такое?

— Можешь… остаться?

Брови Матвея поползли вверх от удивления.

— Мне немного страшно.

— Ладно. Ложись.

Соня подошла к кровати, забралась на неё, укрываясь одеялом. Матвей подошёл, намереваясь ложиться спать, но Соня тут же встрепенулась.

— Спи на полу.

— Ещё чего. Ты ничего не забыла, не? Это ты боишься, а не я. Так страшно одной в комнате — иди на пол, а я буду спать на кровати.

Признаваться, что ему будет приятно спасть с ней, у него в планах не было, поэтому пришлось придумать первую попавшуюся отмазку. Соня немного побухтела, но легла, укрылась и сделала что-то вроде небольшой стеночки из одеяла. Какая же она, всё-таки, наивная и маленькая. По сути, ещё ребёнок.

Матвей лёг, укрылся остатками ткани, которых, к слову, хватило ему только на одну ногу и половину туловища. Ну да ладно, вот она уснёт…

Ждать долго не пришлось. Не прошло и десяти минут, как послышалось Сонино сопение и размеренное дыхание. Матвей помедлил ещё несколько минут, после чего забрался под одеяло полностью и придвинул Соню плотно к себе, обвивая её талию рукой.

Девушка непроизвольно прижалась попкой к его члену, так что Матвею пришлось несколько раз вдыхать и выдыхать, чтобы немного успокоиться.

Рядом с ней он чувствовал себя спокойным, умиротворённым, будто именно здесь и было его место. После сегодняшних событий у него не было ни малейшего желания отпускать Соню, покупать е й квартиру хрен знает в каком городе и забывать о ней. Вряд ли он сможет. Эта девчонка впервые за пять лет смогла вытеснить ту, из-за которой он загнал себя в заточение, не встречался с женщинами, не заводил друзей, да он даже не жил. А с ней… С ней он чувствовал себя двадцатилетним, счастливым юнцом, которому море по колено.

Увы, в реальности море было далеко не по колено. В затылок дышал Влад, намереваясь отобрать её. В который раз Матвей думал о нём с отвращением. А ведь и раньше знал, что он не идеален, но мести захотелось только сейчас. Когда умерла Оля, он и не думал о том, чтобы отомстить, да он даже не винил Влада. Всё как-то больше жалел себя, а сейчас…

Ему захотелось защитить Соню. Возможно, таким образом он пытается предотвратить неизбежное, хотя… Соня гораздо сильнее Оли. Эта девчонка, несмотря на столь юный возраст и неопытность была гораздо сильнее морально и физически. Когда она кричала, у Матвея что-то щемило в груди, потому что понимал причину её криков, осознавал, насколько для неё всё было несладко, всё… не так.

* * *

Проснувшись, ощутила, что сплю не одна. Более того… мужская рука лежит у меня на животе, а в бедро упирается что-то твёрдое. Сама же я прижата к голому телу. Меня обуревала ярость. Нет, это надо же! Когда только успел? Уже хотела огреть его со всей дури хоть рукой, хоть ногой, но вспомнила, что было ночью. Кажется, он сказал, что я кричала, а я… боже… я попросила его остаться.

Но ведь мне и вправду было страшно. Не помнила, что мне снилось, но вспомнила тот леденящий ужас, который испытала, когда поняла, что он оставит меня одну.

— Уже проснулась? — услышала вкрадчивый, слегка хрипловатый голос.

— Да, — тихо ответила, не поворачиваясь. — Можешь… эмм… отпустить меня?

— А я держу?

Только тут осознала, что он, и вправду, не держал меня. Его рука покоилась на моей талии, но не удерживала, а просто обнимала. Идиотка озабоченная!

Уже намеревалась встать, но почувствовала, что он слегка напрягся, удерживая меня.

— Давай поговорим, — тихо шепнул мне на ухо.

— Сейчас? — он что, правда, собирается разговаривать вот так?

— Что в этом такого?

— Эм… — вздохнула, не зная, как ему объяснить своё торможение. — Прости, но…

— Я хочу тебя, — обдал горячим дыханием мою шею.

Резко вскочила с кровати, отошла на несколько шагов и повернулась.

— Ты обещал, что не тронешь меня, — укоризненно посмотрела на него.

— А я и не трогал, — мне кажется, или в его глазах пляшут чёртики? — Ты меня попросила остаться, я остался, ты спала спокойно. Ну да, я хочу тебя, но я ведь не трогал тебя и ничего не делал, разве нет?

Всё так. Крыть было нечем.

— Спасибо, что остался, но…

— Ухожу уже.

Матвей встал и, совершенно не стесняясь приличного бугра в трусах, прошёл мимо, как бы невзначай коснувшись рукой моего бедра. Как только он вышел, я смогла расслабиться. Лавиной на меня обрушилась не только вчерашняя истерика, но и стоны той шлюшки, ублажавшей его.

Почему-то я была уверена в том, что это была девушка лёгкого поведения. Возможно, мне хотелось так думать, но…

А что это, собственно, меняет? Ну, занимался он не с обычной девушкой, а с проституткой, мне что легче от этого? Наверное, в этот момент я поняла, что разделилась. Уже не понимала себя. Не осознавала, что чувствую: злость, радость, раздражение, ярость. Что?

С одной стороны я жутко злилась и в первую очередь на себя, потому что не должна была вчера ТАК реагировать. Нет, на шум, конечно, имела полное право возникать, но на сам процесс. Да мне плевать… должно было быть! Но, увы, не было. Где-то в глубине души скребли кошки хотя бы потому, что я не понимала этого человека. Сегодня он был таким… умиротворённым, спокойным…

Чёрт, да он даже выглядел лет на десять моложе, хотя… я даже не знала, сколько ему. Боже, я и, правда, идиотка!