Наметанным глазом Васильев определил, что Аркадий отнюдь не рохля. Тело держит в тонусе, подтянут, движения точные и экономные. Не исключено, что балуется боевыми искусствами, хотя по рукам и не скажешь. Что ж, все-таки хирург, значит, должен руки беречь. И берег. Полы во время положенного квартирным распорядком дежурства мыл в резиновых перчатках.

Прожив с новым соседом месяц, Валерий ничего особо нового о нем не узнал. Зато мать Афони эксплуатировала его в полный рост, грузя рассказами о собственных болячках и испрашивая докторских рекомендаций. Аркадий относился к этим беседам на удивление терпеливо: выслушивал, разъяснял. К Валерию он относился с явной симпатией. Не то чтобы в друзья набивался, но давал понять, что они – люди одного круга, а таким и поговорить приятно, и помочь друг другу, если потребуется.

Февраль у Васильева выдался бойкий. Он поучаствовал аж в четырех акциях, не считая освобождения замгендиректора. Правда, все – небольшого масштаба. Один раз выпотрошили мастерскую по изготовлению бомб, второй: по заказу одних черных сцапали пару других с грузом «соломки». Перевозчиков слегка попинали, а груз выкинули в залив. Третий заказ оказался выездным: Валера с Монплезиром сопроводили в Москву женщину с ребенком. Без эксцессов. Четвертый вышел и вовсе забавным: ворвались во вполне приличную фирму, положили всех на пол, выждали минут десять, а затем по сигналу сорвались и уехали, разминувшись с фирмовской «крышей» ровно на полминуты. И еще на полминуты – с автобусом СОБРа.

Кроме этого, февраль ознаменовался тем, что Егорыч предложил Васильеву позаниматься с ним индивидуально. Валерий, естественно, согласился и теперь каждый день по утрам приезжал в зал, где его ждал сэнсэй. На институт Васильев забил, клей варить перестал, денег хватало. Но из лаборатории пока не увольнялся. Мало ли, пригодится…

Научные изыскания застопорились, зато бойцовское мастерство Валерия росло с невероятной быстротой. Причем не только рукопашное. Силыч пристроил их с Терминатором в какой-то частный загородный тир. А Гоша, в свою очередь, взялся наставлять Валерия в пользовании огнестрельным оружием. Снайпера он, конечно, из Васильева не сделал, зато быстро и без ошибок поражать вертячие мишени научил. Причем из разных видов оружия. Но рукопашка Васильеву все равно нравилась больше.

Наступил март.

Первого марта команде Силыча подкинули долгосрочный заказ. Караулить в конторе вновь организованной фирмы и отслеживать всех, кто ею интересуется. Хрен знает какая группировка решила проверить, кто шустрит на ее территории. Караулить посадили Васильева. Замаскировав его макушку черным париком с хвостиком, физиономию – бородой и гримом, а также дополнив линию носа могучим изгибом. Голос Васильева также изменился: вследствие подложенных под губы пластинок приобрел некоторую шепелявость.

Реклама, которую дала фирма, сообщала, что АОЗТ «Феникс» поставляет и изготовляет элитную мебель по каталогам.

Клиентами, коих обнаружилось не так уж мало, занимались две девушки. Васильев же сидел и ждал.

Первые гости наведались на следующий день после выхода рекламной информации. Солидные золотоцепочные господа. Осведомились, каков оборот фирмы. Васильев ответил, как учили: предположительно от двадцати до пятидесяти тысяч долларов в год. «А не хочет ли господин коммерсант приобрести надежную и авторитетную охрану всего лишь за четыре процента этой суммы ежемесячно?»

«Коммерсант» пообещал обдумать и попытался взять у господ телефон. В телефоне ему было отказано, зато обещано заглянуть через пару дней, когда господин коммерсант окончательно определится.

Когда посетители вышли, Васильев дал знать дежурившим снаружи, что клиенты – их.

Шиза и Терминатор пристроились на хвост джипу посетителей и без труда отследили его маршрут до конечной точки. Адрес передали по цепочке. Заказчикам.

Следующие «продавцы защиты» выглядели не столь респектабельно. Трое наглых мелкостриженных субъектов, с ходу потребовавших двести баксов, «или все тут к ебеням разнесем!»

– Не пугайте девушек,– вежливо попросил Васильев.– Я сейчас принесу деньги.

Он вышел, но вернулся не с деньгами, а в сопровождении Монплезира и Петренко, также слегка загримированных, что, впрочем, не сделало их лица более добродушными.

– Чтоб я вас больше не видел никогда! – четко произнес Монплезир, и три субьекта испарились.

Следующий день дежурил Юра, а потом снова Валерий. Их не тревожили. На четвертый день, в Юрино дежурство, пожаловали нацики. Тоже интересовались оборотом и намекали на возможность защиты. Поинтересовались национальностью учредителя. Юра предложил спросить у «хозяина», завтра. Поскольку дальше намеков дело не двинулось, заказчика не проинформировали.

На следующий день события развились в инцидент. Физиономия Васильева нацикам не понравилась. От его славянского облика не осталось и следа. Даже бледная голубизна глаз по настоянию Петренко была прикрыта темно-коричневыми линзами. После пятнадцатиминутного перелистывания каталогов и непрозрачных намеков на то, следует ли таким русским девушкам работать на такого нерусского типа, как хозяин «Феникса» (хозяин упорно делал вид, что не слышит), посетители перешли к более конкретным действиям, а именно – сгрудились у Васильевского стола и погнали гнилую телегу о семитско-чеченском заговоре. Васильев, слегка обескураженный «семитско-чеченским», поинтересовался, а что именно господа националисты желают? Господа националисты желали, чтобы семито-чечен убирался на историческую родину.

– Куда именно? – спросил Валерий.– В Тель-Авив или в Грозный?

– А куда хочешь! – ответили ему.

Васильев возразил, что он не хочет ни туда, ни туда, поскольку и там, и там стреляют.

В ответ на это нацики сказали, что намерены стрелять господина чечено-семита прямо тут, а один из них даже неделикатно взял Васильева за грудки… и больно получил по носу.

Пролитая чечено-семитом исконно русская кровь требовала мщения. И оно не замедлило бы, если бы не возникший на сцене Петренко с парой резиновых загогулин в руках. Ни сам Васильев, ни появившийся с секундным опозданием Монплезир уже не понадобились. Супротив хохла Петренки нацики оказались худосочны, были основательно помяты и выкинуты за дверь. Последнего, впрочем, успел сцапать Монплезир и, страшно вращая глазами, потребовал у бедолаги координаты старшего по званию. И получил их. Но для верности отобрал у борца с инородцами паспорт. Фамилия у борца оказалась самая что ни на есть «подозрительная» – Минкин.

– Жлоб ты, Петренко,– сказал Васильев.– Я, может, тоже поразмяться хотел!

– Где прошел хохол, там еврею делать нечего! – Петренко покровительственно похлопал Васильева по плечу.– Не боись, завтра они опять придут. Ущерб оплачивать. Вишь, стул поломали.

– Ты сам и поломал,– заметил Монплезир.

– Во! – сказал Петренко, усаживаясь на офисный стол.– Братва, слушай анекдот. Поймал африканский шах…

– Африканский шах? – удивился Васильев.