— Бесстыжая тварь! — крикнула Нэнхун, сжимая меч.

— Ты пищишь, как слепой котенок, которого придавили сапогом, — расхохоталась Шэси. — Нет, ты не годишься в императрицы! Императрицей должна была стать я, а мой сын — наследником престола. Впрочем, сегодня положение дел исправится.

— Я заставлю тебя замолчать, поганая шлюха! — вскричал владыка Жоа-дин и бросился на Шэси, замахиваясь мечом. Шэси отбила его удар, и между ними закипело настоящее сражение. Тут в атаку кинулась Нэнхун, следом за ней — Юй, но на мечах женщины бились неумело, Шэси ранила их одну за другой.

— Ты не будешь императрицей! — крикнул, задыхаясь, Жоа-дин. Шэси теснила его к ступеням престола. — Я не признаю твоего сына, клянусь в том милостью Небесных Чиновников!

— Твоя дочь тоже не займет престола, Жоа-дин! — выкрикнула Шэси. — Я разделаюсь с ней, как только мои люди найдут ее. Я не убью тебя, я хочу, чтобы ты увидел, как наемники Ардиса надругаются над твоей крошкой и разорвут ее тело на части!

— Нет! — возопил император и, взмахнув мечом, глубоко рассек щеку Шэси. Та отшатнулась, выронила меч, зажала рану.

— Твоя взяла, император, — процедила женщина..

— Умри, — с этими словами император Жоа-дин своим мечом пронзил Шэси насквозь. У той на губах выступила черная пена...

Император выдернул меч из тела преступной наложницы. Шэси рухнула на пол...

Жоа-дин бросился к раненой Нэнхун:

— Поднимайся, надо бежать! Охрана, ко мне!

— Император! — нечеловеческим голосом закричала Юй. — Обернитесь!

Жоа-дин обернулся и увидел, как пронзенная насквозь Шэси встает с пола. Рана ее затягивалась на глазах.

— Ты не человек, — прошептал император, загораживая собой Нэнхун.

— Ты никогда не узнаешь, кто я, — проскрежетала Шэси. В руке ее снова светился меч. Никто не успел заметить, как она взмахнула этим мечом, но только тело императора Жоа-дина, владыки Яшмовой Империи, разрубленное пополам, грохнулось оземь.

Истошно завопила Нэнхун:

— Мой государь!

— Закрой рот! — прикрикнула на нее Шэси. — С тобой я разберусь чуть позже. А сейчас дай мне насладиться мгновением победы. Подумать только: моя давняя мечта сбылась! Я убила императора. Конец династии Тэн!

И тут Шэси сделала то, что, кажется, напугало даже черных убийц. Она достала кинжал и, вскрыв грудную клетку императора, вынула его сердце. А затем...

— О нет! — рыдала в голос Нэнхун. — Проклятая волчица! Нежить из преисподней!

Шэси облизнула перепачканные кровью губы:

— А сердце императора не так уж и вкусно. — Она повернулась к наемникам Ардиса: — Вы закончили?

— Да, госпожа, — поклонился один из убийц.

— Нашли девчонку?

— Во дворце ее нет, госпожа.

— Продолжайте искать где только можно. Мне нужна эта царственная малышка. Ее сердце, пожалуй, будет повкуснее...

— Ты не тронешь мою дочь! — пытаясь встать, прокричала Нэнхун, она истекала кровью. — Пусть падут все проклятья на твою голову, убийца!

— А ты, оказывается, умеешь грозно кричать, — усмехнулась Шэси. Страшная это была усмешка — усмешка бешеной тигрицы, растерзавшей целую деревню. — Я люблю слушать, как кричат мои жертвы. Ты береги силы, Нэнхун. Тебе сегодня много придется кричать. А это кто? Твоя служанка? Эй, ты, скажи, где прячется принцесса, — останешься жива.

— Нет! — крикнула Юй.

— Ну и провались в преисподнюю, — равнодушно сказала Шэсй и одним взмахом отсекла голову Юй. Голова откатилась к ногам Нэнхун, но у той уже не было сил кричать и плакать.

— Госпожа! — раздался новый голос. — Мы нашли какую-то девчонку. Маленькую, как вы и говорили.

Нэнхун стала белой как полотно. Черный убийца тащил на руках вырывающуюся и плачущую принцессу Фэйянь. Принцесса была совершенно голенькая и вся перемазана грязью.

Девочку швырнули на пол к ногам Шэси. Проклятая убийца поморщилась:

— От нее несет навозом! Где вы обнаружили эту замухрышку?

— В императорской конюшне, госпожа.

— Да уж, на принцессу она мало похожа. Но это мы проверим. Эй, малютка, здесь есть твоя матушка? Подойди к ней.

Девочка ревела и мотала головой.

— Хм, неужели вы ошиблись? — Шэси присмотрелась к ребенку. — Вид у нее такой, словно ее зачала кобыла от конюха. Эй, Нэнхун! Скажи, это ведь твоя дочь? Тебе незачем лгать и отпираться. Я все равно не оставлю ее в живых.

Моей дочери здесь нет, — едва дыша, проговорила Нэнхун.

— Ты и теперь станешь это утверждать? — поинтересовалась Шэси и отсекла у Нэнхун обе руки по локоть.

— Моей дочери здесь нет! — Голос и вид Нэнхун был страшен, он пробудил бы к состраданию камни.

Но Шэси не была камнем и потому не знала сострадания. Она отрубила Нэнхун ноги — одну за другой, пытая, является ли найденная девочка принцессой, дочерью императора Жоа-дина. Ничего не добившись от Нэнхун, взбешенная Шэси приказала своим наемникам:

— Эта тварь упряма и уродлива, как свинья. Вот и пусть живет свиньей! Не дайте ей истечь кровью и умереть, перевяжите раны. Отныне она будет жить в отхожем месте и каждый день вспоминать, как была императрицей! Что же касается этой девчонки...

Госпожа! — В залитый кровью зал вошел еще один наемник. Он нес на руках девочку лет четырех, отчаянно визжащую. — Похоже, вот это она и есть. Мы нашли ее в храме, за жертвенником. На ней было золотое платье, но ребята его сорвали, сами понимаете — золото.

Шэси посмотрела на девочку:

— Рано я принялась пытать Нэнхун. Но, впрочем, все равно. Сверните шею этому цыпленку, мне лень пачкать руки о дочь какой-то наложницы.

И этот приказ был исполнен. Мертвого ребенка бросили рядом с потерявшей сознание, почти бездыханной принцессой Фэйянь.

— Довольно, — сказала Шэси наемникам. — Я не дам вам грабить Непревзойденный дворец. Он мой и моего сына. Я — императрица. Отныне я назову этот дворец дворцом Алой Крови. А теперь соберите тех, кто остался в живых. Если они поклянутся мне в верности, я сделаю их своими рабами и не заберу их жалкие жизни. Мне нужны рабы! Должен же кто-то прибирать во дворце императрицы.

Шэси уселась на престол и перемазала его кровью, льющейся с ее рук.

— Какая дивная ночь! — хохотала она, и смех ее был как смех пустынной гиены. — Какие звезды! Какая блестящая кровь!

... О том, что было дальше, вы узнаете, когда прочтете следующую главу.

Печаль и радость — ниткою одной

Завязаны в любой судьбе земной.

С утра рыдают, вечером — поют.