Не оглядываясь, Харрис направился к отдающему распоряжения в центре двора Хладу. Какой-то герой на верхней галерее начал отчаянно поливать двор стрелами, грозя укокошить ярла, прежде чем дружинники догадаются отвести его в укрытие. И куда это Шейн смотрит? Воздух был его задачей. Харрис вскинул арбалет, прицелился в движение между прутьями перил, спустил крючок. Над решеткой махнули чьи-то руки в исподнем, лук плавно полетел вниз. Готов стрелок.

— А, Харрис! Легок на помине! Бери людей и давай с моими ребятами — Чару надо найти, и быстро.

— Прекратите бойню, херре! Вам нужен ярл, грабитель и убийца. Его люди уже сдаются, у нас явное преимущество.

Льдистые глаза Хлада прищурились, взяв Харриса на прицел, длинное лицо еще более заострилось:

— А ты кто такой, чтобы мне, твоему сюзерену, приказывать?! Есть только один способ уничтожить змеиное гнездо — выжечь его дотла! До последнего мелкого гада! И если уж молния небесная не смогла покарать скота, Чарой себя зовущего, так я, Хлад, стану продолжением Божьей руки. А ты… — Ярл ткнул усиленной стальными шипами перчаткой Харрису в грудь: — Хорунжий, не стой у меня на пути — смету!

— Ищите Чару, — бросил Хлад воинам, отвернувшись от Харриса. — Найдете, волоска на нем не троньте. Я сам из ублюдка жизнь выдавлю!

Харрис сплюнул. В утреннем воздухе нависали запахи крови, пота, вскрытых внутренностей и, как ни странно, эля — кто-то в азарте схватки раскурочил топором стоявшую под галереей пивную бочку. «Стар я стал для всего этого, ох, стар», — поморщился Харрис. Заприметив наконец укрывшегося за телегой Шейна, только что метко засадившего болт в голую задницу очередного чаровца, он подтолкнул Кента в сторону товарища:

— Давай, покажешь нам ярлову опочивальню.

В опочивальне Чары не оказалось. Только надежная, на резных дубовых ножках супружеская кровать сияла белоснежностью перин. Не обращая внимания на удивленные взгляды Хладовых дружинников, Харрис сунул руку под одеяло. Еще тепло. Шейн появился из дверей детской, качая головой. Никого. Придется прочесывать борг.

Воины разделились. Кент послушно семенил по пятам Харриса, хладовцы воинственно рванули вперед. Сам ленлорд шел не спеша: пять лет армейской службы давно убавили ему рвения. Наверное, поэтому он и углядел труп в боковом коридорчике. То есть этого добра повсюду было навалом, но приколотый копьем к стене человек, в отличие от легко одетых чарцев, оказался в полном боевом облачении. Это указало Харрису путь не хуже, чем если бы убитому на грудь пришпилили табличку с надписью: «Гады побежали сюда!»

Харрис свистнул, и Шейн в сопровождении нескольких менее ретивых дружинников скользнул в коридор вслед за ним.

— Куда он ведет? — тряхнул бывший хорунжий Кента, косившегося на мертвеца глазами испуганной лошади.

— Кто? А… ход-то? Да никуда. То есь… В скребдурий, а оттуда — в склеп. Фамельный, то есь. — «Скребдурием» Люков папаша, очевидно, именовал скрипторий.

— Ярл с предками решил попрощаться? — ухмыльнулся щербатым ртом Шейн. Какой-то шустрила успел лишить парня передних зубов.

— Нет, скорее поздороваться! — хмуро буркнул Харрис. — А о ходе потайном из Чар ты часом не слышал? — обратился он к Кенту, аккуратно отстраняя подрагивающее в опасной близости от бедра лезвие заемного меча.

— Ой, простите, херре. Слыхал, ясно дело. Так мало ли чего народ болтает.

Шейн и Харрис переглянулись. У ленлорда прорезалась прыть, при виде которой и дружинники наддали ходу, вывалив языки. В «скребдурий» они ворвались так, что монахи порскнули по сторонам, как испуганные воробьи. В противоположной входу стене как раз затворялась низенькая неприметная дверка.

Харрис всегда поражался быстроте реакции Шейна. Не подвел гор-над-четец и на этот раз. Арбалетный болт юркнул в узкую щель, оттуда охнуло, и чарский дружинник выпал наружу, не позволяя двери захлопнуться. Его дернули за ноги, но обмякшее тело оттолкнуло дверную створку в сторону, и Шейн, успевший перезарядить арбалет, снова выстрелил в темный проем. Что-то шумно покатилось вниз, пересчитывая ступеньки.

Хладовцы штурмовали дверь. Кент ринулся было за ними, воинственно выставив меч перед собой. Харрис тактично дал мстителю дорогу, но, когда тот пролетал мимо, ухватил за шиворот и чуть подправил траекторию. В результате боец вписался лбом в ребро высокого книжного стеллажа. Глаза, так похожие на Люковы, закатились, и Харрис осторожно опустил папашу на пол.

— Присмотри тут за ним, чтоб не буянил, отче!

Прячущийся за конторкой бледный монах часто закивал.

Харрис вступил в склеп последним. Со ступеней узкой, лепящейся к стене лестницы открылась живописная картина, освещенная пламенем факелов. Здоровенный бородатый мужик в натянутом прямо на ночную сорочку стальном панцире был загнан хладовцами между двумя гранитными надгробиями. Рыча, он отмахивался секирой устрашающих размеров. Харрис уверенно определил его как ярла: если бы не приказ брать живым, воины давно бы успокоили расходившегося берсерка стрелой. Остатки чарской дружины прикрывали зажатых в угол и отчаянно верещащих в материнский подол детей. Ярлово семейство скрыться через потайной ход не успело.

Харрис, может, и уступал Шейну в скорости реакции, зато вот в меткости он мог дать товарищу фору. Припомнив угрозы Хлада, бывший хорунжий тщательно навел арбалет. Тяжелый болт раздробил рукоять секиры, острые щепы впились Чаре в пальцы, заставив взвыть, тряся рукой. В остальном ярл остался невредим. Скрутить его выпала честь Хладовым дружинникам.

Сопротивляющегося и богохульствующего ярла вытащили на галерею, где Хлад саморучно приставил острие меча к поросшему черной щетиной двойному подбородку. На сем кульминационном моменте всякое сопротивление в крепости прекратилось — защитники побросали оружие. Харрис слишком хорошо знал, что теперь начнется, и участвовать в этом не желал.

— Ты куда?

Похоже, Шейну пришли на ум те же мысли:

— Тут у меня сноха в пряхах. Надо бы разыскать, пока не поздно, — без передних зубов он смешно шепелявил на «зы».

Харрис понимающе кивнул и прислонил к товарищу нетвердо держащегося на ногах Кента:

— У него вот тоже жена где-то на кухне. Надо, чтоб не обидели.

— А сам-то? — В голосе Шейна звучало скорее беспокойство, чем раздражение за «нагрузку».

Ленлорд только махнул рукой и зашагал через двор. Мародерствовать он не собирался, резать безоружных людей — тоже. Задержался глянуть на стоящую памятником в центре борга виселицу, на которой догнивали чьи-то бренные останки. Рядом в колодках шевелилось что-то вонючее, но еще живое. Харрис вытянул из первой попавшейся холодеющей руки зазубренный меч и взломал замок. Горемычный подполз к нему, вцепился в сапоги, целуя налипшую на них кровавую пыль. Освободитель откупился походной флягой, пошел, не глядя по сторонам, стараясь не слышать воплей о пощаде, стонов, женских криков и животного гогота.