— Ахахаха, огонь! — вяло поддержала его энтузиазм я. Но информация была, безусловно, любопытной. Нда, не повезло Полыни — в кои-то веки обзавелся помощницей, а она — я. Сочувствую ему.

Хотя… У меня в голове пронеслась смелая мысль: куратор может знать о моих косяках с магией. Или, как минимум, подозревать. Всегда и везде именно он показывает татуировку Ловчего, чтобы мы могли пройти. Он игнорирует тот факт, что я ни разу не наколдовала чего-нибудь — хотя в Шолохе все любят поворожить, по делу и без дела. Именно ему я якобы сдала тесты. Но, если я права, зачем ему все это? Сектант? Извращенец? Работорговец?

Близнец, между тем, продолжал нашептывать мне всякие сплетни. Я прислушалась — пожалуй, мне будет полезно узнать о Полыни как можно больше.

— …В общем, из-за этого дела он совсем уже озверел, конечно. Если оно ему нарушит всю малину с Галереей Генералов — чую, порвет он Селию, как тузик грелку.

— Отвлеклась, чувак, извини. Повтори, из-за какого дела?

— Да из-за этого, безнадежного. Ну, Селия ему выдала висяк, который уже больше месяца болтается по разным департаментам, и его, прикинь, все игнорировали. Сначала вообще не поняли, что это преступление, потом не могли решить, кому им заниматься. Потом, когда скумекали, что речь о серийных убийствах — уже засуетились, но времени, времени-то сколько прошло! И улик по нулям. А Селия бац — и Полыни его выдает под единоличное расследование!

Я вспомнила, как ночью девушка по имени Андрис Йоукли спросила куратора про «То Самое Дело», которое произнесла так, что большие буквы распознались на ура. Возможно, о нем мне сейчас и рассказывает близнец? Малёк продолжил:

— Селия такая злобная стала с тех пор, как пришлось оперативную работу из-за ранения бросить, вообще беда. Мне бы тоже не понравилось с костылем валандаться, но так конкретно нормальному мужику всю карьеру стопорить — это по-свински!

— Почему стопорить-то?

— Ну, двухлетний срок у Полыни через тринадцать дней закончится. Там же, чтоб Генералом Улова стать, надо заявку подать, что начинаешь гонку. И среди твоих 1234 дел не должно быть ни одного не раскрытого. Если к тебе что-то присобачили официально — изволь разобраться. А с этими убийствами… Ой вряд ли.

— А почему Селия так ненавидит Полынь?

— КХЕ-КХЕМ. Тинави, Луркамор, это там у вас что такое происходит? Дружка нашла, голову потеряла? Мила девица дороже знаний? — за перешептываниями я не успела понять, когда к нам подошел и грозно навис над нами мастер Улиус. Рыжая курчавая борода шефа пахнула детским мылом. Он продолжил:

— Я человек добрый, но болтунов на дух не переношу. В качестве штрафа будет вам по дополнительному заданию на неделе. Да не от ваших кураторов, а от меня лично. Любишь кататься, люби и саночки возить.

Мы извинились. Мастер Улиус еще пару минут разглагольствовал о том, как нехорошо болтать вместо того, чтобы погружаться в великолепный источник знаний, а потом продолжил лекцию. Я опять наткнулась на подозрительный взгляд Селии. Хотела было по привычке отвести глаза, но сдержалась. Глава департамента Ловчих сказал бы: «Враг моего друга — мой враг». Не знаю, чем уж там Полынь насолил этой даме, но, пожалуй, я буду на его стороне. На всякий случай, раз уж он такой крутой, что даже ундинам и болтливым близнецам нравится.

***

После занятия все новички отправились к своим кураторам — помогать. Я тоже.

Спустилась на этаж и нашла в крыле, отведенном под кабинеты чиновников среднего звена, табличку с надписью «Полынь из Дома Внемлющих, Ловчий». В верхнем правом углу деревянной двери было криво выцарапано: «Удачи! Мы тебя любим!». И сердечко. Я усмехнулась. Генерал Улова, значит…

Зайдя внутрь, я присвистнула: до звания чистюли куратору ой как далеко! Помещение было завалено бумагами, ведомственными папками с изображением ястреба, картонными ящиками, полными улик, остатками сэндвичей и стаканами из-под напитков. Тут находились: большое некрашеное бюро, два глубоких кресла с вытертыми подлокотниками, несколько неудобных стульев, шахматы, раскиданные на журнальном столике и несколько хаотично стоящих шкафов с распахнутыми дверцами, будто их занесли в помещение, а потом поленились нормально поставить и бросили посреди комнаты. Все это выглядело до странности уютным. На полу громоздились стопки газет — шолоховских «Вострушки» и «Пересмешника». Подоконник возле окна был куда шире обычного, с расстеленным на нем клетчатом одеялом, несколькими подушками и апельсиновым деревом в кадке. На пробковой доске в полстены были приколоты десятки ярких бумажек с какими-то подписями, иногда — просто изображениями восклицательных и вопросительных знаков. Внемлющий, кажется, любил свою работу и проводил тут сутки напролет: в углу комнаты грустно примостилась выцветшая раскладушка.

— Полынь? — окликнула я коллегу.

Где-то за высоченными стопками газет послышалось недовольное кряхтение.

— Я пришла помогать.

Куратор вылез ко мне навстречу, разминая затекшие руки и ноги:

— Ах да. Привет. Ну что, сегодня пойдешь на свой первый арест.

— Что? Какой такой арест?

— А что, думаешь, Цфат у нас будет и дальше стричь королевскую семью? Преступникам место в тюрьме, знаешь ли.

В ответ на мой недоуменный взгляд Полынь тяжело вздохнул. Задумался на секунду, потом нырнул под стол и вылез оттуда со вчерашним стеклянным шаром. Там все еще была изображена — в мельчайших подробностях — спальня дриады.

— Что ты видишь здесь? — Полынь протянул мне шар, похожий на маленькую планету.

— Дурацкое выражение на собственном лице. Да и поза подкачала… Будешь еще имаграфом пользоваться — предупреждай заранее, ладно?

Он пропустил замечание мимо ушейи нетерпеливо побарабанил пальцами по шару.

— Опиши мне комнату.

— Небольшая. Одно окно. Чисто убранная, в отличие от этой. Две этажерки, много полочек, на всех разложены парикмахерские инструменты. Плакаты на стенах…

— Расскажи подробнее об инструментах. Можешь приблизить нужное место.

Я сделала, как он велел. Картинка внутри шара дернулась и послушно поехала под моими пальцами, увеличивая интересующие меня объекты. Я пожала плечами:

— Цфат хранит все в идеальном состоянии. Ножницы вычищены до блеска. Ни вижу не пылинки. А еще все новое, выглядит очень… по-современному, что ли. Не жалеет дриада денег на материалы.

— Вот именно. А теперь посмотри на вторую полку у окна.

В указанном месте у парикмахерши лежали гребни. Разноразмерные и очень красивые: безо всяких финтифлюшек, но ярких цветов и с изящными формами. Вдруг мой взгляд наткнулся на уродца в этом ряду… Небольшой костяной гребешок с редкими зубцами и выковырянными, кажется, камнями на рукоятке.

— Видишь, да? — Полынь глянул на меня с азартом. — Попробуй еще приблизить.