— Нет, — он с интересом, не отрываясь, изучал мое лицо. — Ты очень хорошо говоришь. Мне нравится твоя артикуляция. Всё четко, понятно. Я только третий год учусь читать по губам, но этого хватило, чтобы понять: большинство людей просто нечленораздельно бубнят, проглатывая половину слов. Приходится самому додумывать, чем кончилась фраза.

Я понимающе улыбнулась. Мне было приятно слышать даже маленький комплимент из его уст.

— Это был не нож, — уточнил он, складывая руки на груди.

— А что же? — я обескураженно уставилась на него.

Он увеличил следующее фото и протянул мне планшет:

— Это края раны.

— Так.

— Они достаточно ровные, чтобы охарактеризовать этот предмет как острый. Это не нож, или, по крайней мере, нож не стандартный. Ширина лезвия не больше сантиметра, глубина, на которую предмет вошел в тело, около пятнадцати сантиметров. Точнее, не вошел, а входил неоднократно. На груди девять колото-резаных ран, в том числе в сердце — ставшая смертельной. Сюда, ниже, — он сдвинул изображение и снова увеличил, — в паховую область было нанесено еще двенадцать ранений, посмертно и с особым остервенением. Так убийство в моих глазах приобрело сексуальный подтекст.

— Вероятно, убийца был очень зол на жертву. Нанести столько ударов, нужно быть зверем. Что это за нож? — этот вопрос не давал мне покоя. — Может, пика?

— Для пики следы слишком плоские, вытянутые и неглубокие. Нужно искать что-то тонкое и короткое. Еще нужно понять, почему этот предмет не оставили на месте преступления.

— Интересный такой убийца: пики, цепи. Средневековый палач…

— Согласен, жертву словно наказывали за что-то. Ты только посмотри. Но почему понадобилось сначала придушивать ее, потом колоть ножом? Она не была крупной, скорее миниатюрной, как ты. Такая не смогла бы дать отпор кому-то крепкому вроде твоего брата. Мужчина среднего телосложения легко бы задушил ее цепью или веревкой, даже шнурком от ботинка, отделавшись лишь парой царапин. Но смертельный удар был нанесен именно в сердце. И то, как он нанесен, наталкивает на мысль, что убийца нанес его, пока пытался придушить ее сзади. — Алексей встал, обхватил руками воображаемую девушку, пытаясь придушить. — Душил, она вырывалась.

Размахнувшись правой рукой, он воткнул воображаемый нож в сердце условной жертвы.

— Здорово бы пришлось изогнуться, — заметила я.

— Да, но очень похоже на правду. И все равно что-то не то.

— А если нападавший был одного роста с жертвой?

Он приподнял руки и повторил манипуляции:

— Тогда было бы труднее изловчиться.

— А если схватка происходила на полу? — мне было приятно видеть заинтересованность собеседника в том, что не давало мне покоя и мучало мою семью уже несколько суток.

Наверняка придется выплатить ему солидный гонорар, но докапываться до правды и размышлять все же отраднее, чем видеть, как тот же Донских отбивается от моих вопросов, стараясь подальше отстранить меня о дела.

— На полу еще более правдоподобно. И все же, — Тимофеев уселся рядом, подвигая ко мне салат, — я склоняюсь к тому, что убийца не обладал недюжинной силой.

— Либо удушение цепями было частью сексуальных игр, — предположила я, взяв в руки вилку.

Он с интересом посмотрел на меня, его глаза округлились:

— Возможно. К тому же имелись следы недавнего полового контакта. Нехилые игры! С такими следами на шее.

— Все люди разные, кому-то нравится и такое, — покачав головой, я принялась за салат. — Ммм, божественно!

Алексей тоже с удовольствием принялся за еду. Было в его манерах что-то самобытное. Он не пытался казаться утонченным, ловко орудуя ножом и вилкой, не оттопыривал мизинчик, поднимая чашечку с кофе. Человек был голоден и без лишних слов удовлетворял свои потребности. Просто и незатейливо, по-мужски. Отправляя в рот очередную порцию осетра, запеченного с травами и специями, он бросал вилку и лихорадочно листал страницы браузера в поисках нужной карты.

Я тайком поглядывала на него из-под ресниц, не упуская ни одного движения. Мне было хорошо и спокойно. Даже еда рядом с ним казалась вкуснее.

— Мне нужно знать, какой гонорар ты с меня попросишь, — осторожно спросила я, откладывая вилку.

В груди затрепетало. Приятный момент вкушения пищи в интересной компании был беспощадно испорчен. Но у меня не было другого выхода.

Алексей выпрямился и отложил планшет.

— Ты что-то сказала?

Черт! Я забыла дождаться, когда он посмотрит на меня. О чем я только думала? Очередной неловкий момент по моей собственной глупости. Тимофеев продолжал вопросительно смотреть на меня. Его взгляд был обезоруживающе открытым и проникновенным. Чувствуя, что краснею, я набралась смелости и повторила:

— Хотела спросить, сколько ты попросишь с меня за свою работу?

— Разве я не говорил? — он в очередной раз ослепительно улыбнулся. — Считай, что всё оплачено. Можешь не беспокоиться. Если бы не твой отец, я вообще бы не смог сейчас не то что зарабатывать любимым делом, меня бы не было вообще. Я отдаю свой долг ему.

— Он мне не рассказывал. — Я выдохнула от облегчения. — Мы, как бы это проще сказать… не общаемся. Вообще.

Я нервно сглотнула. Алексей напряженно следил за моими губами, нахмурив брови.

— К тому же я пока особо тебе не помог, — жизнерадостно добавил он и вернулся к планшету.

Похоже, он не хотел развивать эту тему с малознакомым человеком. Я тоже не была готова разговаривать с первым встречным о моих отношениях с отцом, которого сама почти не знала.

— Где был твой брат перед тем, как поехать к Яковлевой? — наконец спросил он, открыв нужную карту.

— Полагаю, что на работе.

— Где он работает?

Я села поближе и наклонила голову, пытаясь найти этот район на карте. Отыскав, указала пальцем нужную точку:

— Обычно он освобождается около шести часов вечера, но в тот день он звонил мне днем из офиса спросить про племянницу, его дочь Ксюшу. Из разговора я поняла, что он жутко занят согласованием важного проекта. Нужно будет уточнить, во сколько он покинул офис.

— Допустим, он выехал с работы, — Тимофеев медленно провел пальцем по линии, обозначавшей широкую улицу, упирающуюся в перекресток. — Добраться до дома Яковлевой он мог минут за двадцать, если не учитывать пробки.

— И зачем ему понадобилось ехать к ней? — почти беззвучно пробормотала я.

— Что?

— Рассуждаю вслух, — на секунду я зажмурилась. — Мне интересно, что их связывало. Он никогда не упоминал ее имя в разговорах. Я и сама не распространяюсь о личной жизни, но такие вещи обычно за ним замечала. У него после развода не было длительных серьезных отношений.