Итак, передо мной несомненно Дина. Чтобы отбросить последние сомнения, я осветил и ощупал ее правую руку. Расплющенный мизинец тоже был на месте. Именно эту девушку убили у меня в квартире, именно ее с помощью Наташи я увез в этот погреб, и сейчас я тоже видел именно ее.

Значит, мои подозрения были пустыми: я действительно проводил ночи не с Тамарой.

…Порыв ветра обрушил вниз целую охапку снега, значительная часть которой угодила мне за шиворот. От неожиданности я уронил фонарь, который от падения погас и откатился, если я правильно уловил направление, под ноги Дине. Чертыхнувшись, я встал на карачки, пытаясь хоть что-то разглядеть в намеке на свет сверху. В этот момент ветер ударил еще сильнее, раздался громкий хлопок, и я оказался уже в совершенной тьме — торчащая вертикально вверх крышка погреба захлопнулась.

Совсем прекрасно! Ветер наверху завывал прямо-таки по-волчьи. Можно подумать, что я нахожусь не в нескольких километрах от Кремля, а где-то в якутской тайге. Да и температура здесь тоже как на полюсе холода.

Теперь мне уже совсем не хотелось искать фонарик под ногами у Дины. Не потому что в темноте труп, тем более, заледеневший до каменной твердости, стал вдруг опаснее, а… вообще. Я полез по шатающейся лестнице вверх, уперся в крышку… Сильнее… Еще раз… И еще…

Раздался тошнотворный треск, планка лестницы разломилась, и я свалился на покрытый снегом земляной пол. Сверху на меня еще упали какие-то палки.

Секунду или две я лежал не шевелясь, стараясь не поддаться панике. Потом встал и стал проверять, что имею теперь.

Теперь я имел сломанную лестницу. И заклинившую крышку погреба где-то на высоте стратосферы надо мной. И мобильник, брошенный в машине, припаркованной у забора вообще в другой галактике. Воображение быстренько нарисовало мне Наташиного отца, который через несколько дней, возможно, заглянет в погреб и увидит двух мертвых истуканов, причем одного из них, одетого в садомазохистский наряд — при жизни женского пола. Поневоле задумаешься о странностях человеческих отношений и сексуальных изысках…

Но выбираться отсюда как-то надо. Я снова начал искать фонарь. Совсем уже застывшими руками нащупал окаменевшие ноги в брюках, провел под ними… Вот он, чертов фонарь! Я попытался его включить, свет зажегся, но я тут же едва не получил разрыв сердца — мне показалось, что Дина ожила и замахивается на меня рукой.

Уф-ф! Планка от лестницы так аккуратно упала на плечо трупа, что при разыгравшемся воображении можно было представить себе и такое. И все-таки при свете лучше соображать… Хотя бы потому, что крышка не так уж и высоко. А «ноги» лестницы стоят довольно устойчиво. И если отбросить некоторые предрассудки…

Что я и сделал. Я развернул Дину лицом к стене, сунул фонарик в нагрудный карман, стараясь, чтобы он светил под небольшим углом вверх, а потом, придерживаясь за остатки лестницы, встал на плечи Дины. Немного побалансировал, а затем обеими руками уперся в крышку. И надавил. Еще раз… И еще раз… И еще…

* * *

Наташа по-прежнему была недоступна. Чертыхнувшись, я сунул телефон в карман и прибавил газу. Мне никто не звонил — Галя, очевидно, решила меня проигнорировать, а всех прочих я не хотел сейчас слышать. Больше всего на свете я хотел вернуться сейчас домой и напиться. Я чувствовал, что нахожусь на грани срыва.

Снегопад прекратился, видимость улучшилась. Я прибавил газу. Сто километров в час… Сто двадцать… Сто тридцать. И вдруг — вуууууу!!! «Жигули триста пятнадцать, остановитесь!».

Это был уже перебор. Я даже засмеялся. Но, разумеется, немедленно сбросил скорость, затормозил и стал прижиматься к обочине. А когда остановился, милицейский «Форд» обогнал меня и тоже сделал остановку.

Я достал документы, заготовил шестьсот рублей, думая, что если буду тратить деньги такими темпами, то скоро придется затронуть долларовый НЗ, и вышел из машины. Мент в чине старшего лейтенанта уже ждал меня возле «Форда».

Он представился, но фамилию я не разобрал. Да и какая, в сущности, разница, кому деньги платить? Я выслушал замечание на предмет превышения скорости в черте города, а заодно и предложение дыхнуть в баллончик.

Предложение было принято, и как следовало ожидать, процесс теста прошел без осложнений. Так что меня ждал банальный штраф…

— Посмотрим вашу машину, — вдруг сказал старлей, изучив мои права.

— Посмотрим, — согласился я. — Наверное, решил раскрутить меня по полной. Но фиг он найдет, к чему придраться!

Чертов инспектор проверил мою машину на предмет аптечки, огнетушителя, ремней безопасности, талона техосмотра и всего прочего. Придраться действительно было не к чему.

— Откройте багажник, — последовало требование.

Я открыл и багажник. Подсветка не работала, милиционер направил туда луч фонарика.

— Что-то раскапывали? — спросил он, осветив лопату с прилипшими к ней ошметьями снега.

— Застрял по дороге, — сказал я, решив не вдаваться в подробности.

— А здесь что? — спросил мент, осветив фонариком небольшой тюк в углу багажника.

— Здесь… — И тут мне стало так жарко, словно из русской зимы я вмиг переместился в бразильское лето. Ну какой же я дебил! Ведь у меня было столько дней, чтобы избавиться от этого проклятого свертка!

— Доставайте. — Офицер сделал движение, и мне показалось, для того, чтобы проще было выхватить пистолет.

— Это не наркотики, — сказал я. — Тряпки старые.

— Доставайте, — повторил инспектор.

Делать нечего. Я выволок клеенку, в которую были завернуты окровавленные простыни.

— Что это? Кровь?

— Да, ерунда. Обтирочный материал.

— Но он весь в крови! Барана резали?

— Не помню я… Неужели вы думаете, что если это было бы что-то криминальное, так я бы возил бы его с собой…

— Руки — на крышу… Вот так.

Инспектор быстро обыскал меня, словно не гибдэдэшник, а оперативник из убойного отдела. Убедившись, что я вооружен только мобильником, милиционер быстренько его изъял и произнес:

— Пройдемте в машину.

Куда деваться? Я двинулся по направлению к «Форду» и сел на заднее сиденье.

— Что там? — спросил водитель старлея.

— Кровь в багажнике… Вызывай наряд, будем оформлять передачу.

* * *

В дежурном помещении было тепло и накурено. Я сидел у стены, а злополучный узел лежал на столе, и два парня в штатском изучали бурые заскорузлые пятна на простынях.

— Это кровь, стопудово, — сказал один из них. — Кого покусал, мужик?

— Никого, — сказал я. — Этому тряпью сто лет в обед, я даже не помню, откуда оно у меня… Я еще раз говорю, будь это что-то связанное с криминалом, я уже давно бы его выбросил!

— Женат? — спросил опер.