Миссис Парсонс обняла ее и нежно поцеловала. Мэри попыталась рассмеяться и вытерла слезы, вновь навернувшиеся на глаза.

– Вы плакали, миссис Парсонс? Напрасно… Давайте присядем и спокойно все обсудим.

Она взяла руку полковника и мягко сжала ее.

– Это правда, Мэри? – спросил он. – Я не могу поверить.

– Да, правда. Мы решили, что свадьбы не будет. И я прошу вас не сердиться на Джейми. Он очень… расстроен. И не виноват.

– Мы думаем о тебе, дорогая.

– Со мной все будет хорошо. Я переживу.

– Это бесчестный поступок, Мэри, – сказал полковник.

– Нет, не говорите так. Из-за этого я так быстро и пришла к вам. Вы должны знать. Джейми поступил так, как считал правильным. Что ему делать, если он не любит меня? Я не такая уж красивая. Должно быть, он видел в Индии девушек, гораздо красивее меня. Как я могла надеяться удержать его после стольких лет? Не следовало мне на это рассчитывать.

– Мне так жаль, Мэри! – воскликнула миссис Парсонс. – Мы всем сердцем желали вашего брака. Ты знаешь, Джейми был нам хорошим сыном. С ним у нас никогда не возникало проблем. Мы хотели, чтобы он женился на тебе. Мы любим тебя, знаем, какая ты хорошая. Мы чувствовали, что бы ни случилось потом… если бы мы умерли… Джейми будет счастлив и в полной безопасности.

– Он ничего не мог с собой поделать. В этом мире далеко не все происходит так, как того хочется. Не слишком огорчайтесь из-за этого, а главное, не убеждайте Джейми в том, что он поступил не так… как следовало.

– Как ты можешь думать о нем сейчас, когда твое сердце разбито?

– Я думала о нем все эти годы. – Мэри печально улыбнулась. – И не могу не думать теперь. Я не хочу, чтобы он страдал! Страдания не принесут ему пользы, а я хочу, чтобы он был счастлив.

Полковник Парсонс вздохнул:

– Мой сын поступил бесчестно.

– Не говорите так! По отношению к нему это несправедливо. Джейми не просил меня освободить его от данного им слова. Но я не могу выйти за него замуж, зная, что стала безразлична ему.

– Он научился бы любить тебя, Мэри, – сказала миссис Парсонс.

– Нет, нет! Даже когда Джеймс убеждал меня выйти за него, я видела, что он не хочет этого, надеется, что я откажусь. Он возненавидел бы меня, если бы я согласилась. Нет, это конец. Мы расстались навсегда, и я сделаю все, чтобы пережить этот удар.

Какое-то время они сидели молча, наконец Мэри встала.

– Я должна пойти домой и сказать маме.

– Она, наверное, закатит истерику, – предположила миссис Парсонс.

– Нет, она только порадуется, – возразила Мэри. – Я хорошо ее знаю.

– Ох, какие тебе предстоят страдания, дорогая моя!

– Мне это пойдет на пользу. Я чувствовала себя слишком уж счастливой.

– Не кажется ли тебе, что лучше немного подождать, прежде чем говорить кому-то еще? – спросил полковник. – Майор Форсайт скоро приедет. Возможно, ему удастся все уладить. Он сведущ в подобных делах.

– Он убедит Джейми любить меня? Ах нет, ждать ни к чему. Позвольте мне покончить с этим, пока я еще не потеряла силу духа. И мне приятно думать, что жизнь на этом не закончится. А насмешки и даже лживое сочувствие я вынесу.

– Сочувствие будет и настоящим.

– Люди всегда радуются, если беда случается с их друзьями. О, это не всерьез. Не думайте, что я обозлена. Не думайте обо мне плохо. Завтра я проснусь другой.

– Мы питаем к тебе только искреннюю и глубокую любовь.

В этот момент Джеймс вошел в гостиную. Увидев Мэри, он замер и густо покраснел. Но она быстро овладела собой.

– Джейми, я пришла поговорить с твоими родителями.

– Извини, что помешал. – Он чувствовал себя крайне неловко. – Не знал, что ты здесь.

– Тебе незачем избегать меня только потому, что мы расторгли помолвку. И тем более незачем опасаться меня. До свидания! Я как раз собиралась уйти.

Она вышла, и Джейми неуверенно посмотрел на родителей. Его отец молчал, опустив глаза. Миссис Парсонс заговорила:

– Мэри просила нас не сердиться на тебя, Джейми. Она считает, что ты ни в чем не виноват.

– Она очень добра.

– Как ты мог? Как ты мог?

Лишь когда ленч подошел к концу, Мэри спокойно и бесстрастно рассказала родителям о том, что произошло. Увядающая красавица улыбалась, устремив взгляд вверх. Такое выражение лица миссис Клибборн заставляло таять сердца многих впечатлительных младших офицеров.

– Я это знала, – прошептала она. – Знала! Нельзя обмануть женщину и мать.

Но полковник на мгновение лишился дара речи. Лицо его побагровело, крашеные брови негодующе взметнулись.

– Невозможно! – наконец воскликнул он.

– Реджи, дорогой, выпей немного воды, – предложила ему жена. – Ты выглядишь так, будто тебя сейчас хватит удар.

– Я этого не потерплю! – Он грохнул кулаком по столу, тарелки зазвенели, лежавшие на них куски бисквита запрыгали. – Я заставлю его жениться на тебе! Он забывает, что имеет дело со мной! Меня с самого начала разочаровала эта помолвка, так ведь, Клара? Я говорил, что не позволю моей дочери выйти замуж за того, кто ниже ее по статусу.

– Папа!

– Молчи, Мэри! Не станешь же ты отрицать, что Джеймс Парсонс – пехотинец, как и его отец? Но теперь он женится на тебе. Клянусь Богом! Он женится на тебе, даже если мне придется притащить его к алтарю силком!

Забыв о недоеденном сыре, полковник вскочил и начал кружить по столовой, говоря гадости о Джеймсе, его родителях и предках, о частях, в которых они служили, обо всем, с ними связанном. Он проследил их родословную до лавки мясника, торгующего свининой, и предсказал, что они, несомненно, попадут в ад. Попутно он заверял Мэри в том, что бояться ей нечего: мерзавец женится на ней или умрет жестокой смертью.

– Говорить тут не о чем, папа. Мы оба и вполне дружелюбно согласились расторгнуть помолвку. Прошу тебя об одном: относись к нему так, будто ничего не произошло.

– Я отстегаю его кнутом! – взревел полковник Клибборн. – Он оскорбил тебя, и я заставлю его на коленях просить у тебя прощения. Клара, где мой кнут?

– Папа, будь благоразумен!

– Я благоразумен, Мэри! – проревел доблестный солдат, вновь багровея. – Я знаю свой долг, слава Господу, и собираюсь его исполнить. Если человек оскорбил мою дочь, мой долг джентльмена и офицера – от души выпороть его. Когда этот жалкий доктор грубо обошелся с тобой, я взгрел его так, что мало ему не показалось. Я пинал доктора, пока он не взмолился о пощаде, и если бы большему числу людей хватало храбрости самим вершить суд, в мире поубавилось бы подлецов.