– У вас ведь и револьвера нет, а?

– Я собираюсь стать владельцем гостиницы, а не стрелком.

– Надо же себя защищать.

– Носить оружие не стану. – Слова определенно смахивали на официальное заявление.

– Сегодня стоит сделать исключение.

– Вы выстрелите в невооруженного человека? – Щеголь намылил и стал тереть подмышки.

– Только при необходимости.

– А ваш брат, отец или Штукарь в безоружного выстрелят? – Он вытер подмышки влажным полотенцем и принялся намыливать шею.

– К ним это тоже относится.

– Тому, кто вооружен, легко забыться; я же предпочитаю оставаться в твердом рассудке.

– Толк в этом, может, и есть, – признал Брент. – Но здесь мы имеем дело с людьми далеко не благородными. Эти парни… да вы сами знаете, что они сотворили.

Щеголь потер полотенцем безволосую грудь.

– Не каждый – будь он хороший человек или плохой – решится выстрелить в безоружного оппонента.

– Возьмите хотя бы небольшой, двухзарядный, такой, чтоб можно спрятать. Вы же не хотите оказаться в мексиканских катакомбах и не иметь иной возможности защитить себя, кроме как галстуком-бабочкой.

– Я подумаю над этим, – сказал джентльмен, давая понять, что разговор окончен.

– У меня были два погонщика, которые рассуждали как вы. Одного я похоронил. Возьмите хотя бы дамский.

– Я подумаю.

* * *

Пока Стромлер облачался в черный смокинг, Плагфорды, Штукарь и Длинный Клэй собрали свои вещи, потушили костер, забросали землей угли и оседлали лошадей. Семья и стрелок уже сидели верхом, когда негр забрался на скамеечку фургона.

Брент подъехал к Щеголю, вытиравшему грязь с левого глаза своей буланой.

– Вам нужно сесть в тот алый дилижанс. Глубокие Озера поедет за вами и вернется к нам, когда вы подадите сигнал. Помните, что надо сделать?

– Уронить шляпу, наклониться и почесать нос.

– Верно – именно так. – Брент наклонился и протянул, рукояткой вперед, дамский двухзарядный пистолет.

Натаниэль посмотрел на предложенное оружие, и кобыла отступила на шаг назад, словно выражая собственное мнение.

– Возьмите, – настоятельно произнес Брент. – Положите в карман или заткните в подштанники.

Щеголь покачал головой.

– Нет.

– Почему, черт возьми, нет? – Ковбой едва сдерживался, чтобы не врезать упрямцу-янки по физиономии.

– Если при мне обнаружат такого рода оружие, – ответил Щеголь, усаживаясь в седло, – у них появятся сомнения: а тот ли я, за кого себя выдаю.

– У меня такие сомнения уже возникли.

Джентльмен посмотрел на ковбоя сверху вниз.

– Я не стану стрелять в человека.

За спиной у Брента раздался уже знакомый трескучий звук – жуткий смех Длинного Клэя. Стиви пробормотал что-то невнятное, но презрительное.

– Вы непроходимый тупица. – Брент тронул лошадь и сунул пистолет в седельную сумку джентльмена. – На тот случай если прозреете.

– Я не воспользуюсь этой штукой.

– Может, лошадка воспользуется, – ухмыльнулся Стиви. – Придет ему на по…

– Помолчи, – сказал Штукарь.

Брент посмотрел на Натаниэля.

– Постарайтесь как можно лучше запомнить внутреннюю планировку катакомб.

– Память у меня прекрасная. Постараюсь узнать побольше.

– О’кей. – Ковбой кивнул высокому джентльмену. – Удачи.

– И вам тоже.

– Помолитесь, если верите.

– Поехали, – сказал Длинный.

Брент подал в сторону.

Щелкнули поводья, ударили копыта. Плагфорды, Штукарь и Длинный двинулись через лес к равнине, чтобы оттуда объехать городок по широкой дуге.

Восседая на крапчатом мустанге, Брент вознес незамысловатую молитву Иисусу Христу. (На каждую унцию веры у него приходилось двадцать фунтов сомнений, но он не был настолько горд, чтобы не попросить помощи у самой популярной из всемогущих сил.)

По причине, которой не сознавал и сам, Брент крепко ухватился за луку седла, представил лица сестер, Иветты и своей близняшки Долорес, и негромко произнес:

– Пожалуйста, убереги их от зла и дай им знать, что мы идем на помощь. Аминь.

Он разжал пальцы и посмотрел на горизонт. Солнце скрылось за западным горным хребтом, а оставшиеся на месте облака слились в бесконечную стену густой голубой штукатурки.

Достигнут ли его слова высей? В этом Брент сомневался.

Взметая завесу пыли, Стромлер держал курс прямиком на охряную кляксу, пятнавшую сумеречную лазурь неба. Городок Нуэва-Вида. В эту грозящую опасностями ночь высокий джентльмен из Мичигана печалился из-за того, что они с Кэтлин не поженились. С другой стороны, если что-то пойдет не так, если случится что-то ужасное, она, по крайней мере, не останется вдовой.

– Хватит об этом, – произнес укоризненный голос, и Натаниэль взял себя руки (голос принадлежал ему самому).

Заполнившие горизонт синие облака походили на океанские волны вокруг идущего в Европу парохода, и они манили его, просили прыгнуть за борт и упасть в небо.

Он снова перевел взгляд на охряной город.

Сияющая и приникшая к земле, Нуэва-Вида вдруг выросла и поглотила приезжего. Он торопливо миновал закусочные на восточной окраине, избегать которых рекомендовал Хуан Бонито, добрался до центральной улицы, проехал пятнадцать минут на запад и направил лошадь на мощеную дорогу.

Подкованные копыта громко клацали по камню, привлекая неприязненные взгляды родителей, держащих за руку детей, и прохожих со свертками.

Натаниэль придержал кобылу.

В конце улицы появился ярко освещенный «Castillo Elegante». Джентльмен взглянул на карманные часы, увидел, что маленькая стрелка вот-вот сравняется с цифрой «девять», убрал хронометр, отряхнул от пыли смокинг, подъехал к воротам с привязанными к ним двумя ослами, спешился и накинул поводья на деревянную перекладину.

Повернувшись, Натаниэль обнаружил прямо перед собой темную фигуру.

– Добрый вечер, мистер Стромлер.

Гадать не пришлось.

– Добрый вечер, Глубокие Озера.

С шеи туземца свисала подзорная труба, с жилетки – две роняющие капли крови головы мускусной крысы.

– Я буду следовать за вашим дилижансом. Если сядете в другой экипаж или поедете верхом, по окончании поездки бросьте на землю вот это. – Индеец протянул шелковый мешочек.

Натаниэль принял мешочек и ощутил что-то вроде щекотки на ладони.