и физическому состоянию, никто из них не был похож на военного, но Элен привыкла не делать поспешных выводов. Это могли быть военные пилоты, работавшие на Рособоронэкспорт, или бывшие русские военные. Без разницы.

– Да. Я немного говорю, – рыжий пилот улыбнулся ей и смерил ее медленным оценивающим взглядом. Элен понимала, что он делает это для развлечения коллег и что сейчас она представляет собой не особенно аппетитное зрелище. Она немедленно заклеймила этого мужчину как свинью, но напомнила себе, что может воспользоваться этим обстоятельством. Некоторые из других мужчин тоже придвинулись ближе к ней.

– Отлично, – сказала она с дружелюбной улыбкой, призванной успокоить их сомнения, хотя они и так не выглядели настороженными. – Элен Уолш, сотрудница ООН, – она произнесла эту ложь без малейшей запинки. – Очень рада видеть вас, ребята. Я уже три дня как застряла в Эль-Фашире. Дожидаюсь транспорта, чтобы выбраться отсюда в Хартум или в Порт-Судан… сейчас я уже почти готова улететь куда угодно, лишь бы подальше от этого аэропорта. Буду рада заплатить вам за помощь и уверена, что мое ведомство найдет общий язык с вашими работодателями.

Похотливый пилот явно не понял всего, что она сказала. Он несколько раз дернул головой. Элен знала, что говорит слишком быстро; ритм ее слов как будто следовал за учащенным сердцебиением.

– Вероятно, мы сможем договориться. Пожалуйста, присоединяйтесь к нашему ужину, а потом мы все обсудим.

– С удовольствием, – Элен села и улыбнулась, но она чувствовала, что этот тип не собирается пускать ее на борт. Он собирался держать ее поближе по личным причинам.

Теперь она понимала, что едва ли может надеяться улететь на этом загадочном самолете, но она приструнит этого козла и постарается вытянуть из него информацию или даже сумеет поближе увидеть самолет вместе с его грузом.

Это была игра для двоих. Она придвинулась ближе к нему.

– Что вы делаете? – спросил кто-то по-русски на другом конце стола. Элен посмотрела на говорившего и поняла, что каким-то образом неправильно посчитала русских. За столом сидело шестеро, а не пятеро мужчин, и этот шестой обратился с вопросом к пилоту. Как и у большинства из них, у него была густая борода и нечесаные волосы, но у него они были длиннее, чем у других. Он казался более спортивным, чем остальные, и более загорелым. Когда пилот не ответил, он повторил свой вопрос:

– Что вы делаете?

* * *

– Что ты имеешь в виду, – по-русски ответил Геннадий. – Я предложил этой милой женщине поужинать с нами.

– Нельзя пускать ее на борт самолета, – ровным голосом сказал Корт, напрягая свои познания русского языка.

Геннадий посмотрел на него и ответил:

– Не говори мне, кого я могу или не могу пустить на самолет. Не знаю, кто ты такой, но я командир экипажа. Я отвечаю за этот рейс.

Корт отвернулся и посмотрел на солдат, бродивших по залу ожидания. Происходившее все больше напоминало очень нехорошую заварушку.

Женщина из Канады представилась как Элен. Она улыбалась и пожимала руки. Корт не посмотрел ей в глаза, но вяло пожал руку и назвался Виктором.

– Так откуда вы, ребята?

– Мы русские, – ответил Геннадий.

– Русские? Ого, это здорово.

Корт стал внимательно изучать лицо женщины, как начинающий живописец изучает масляные мазки на музейной картине.

– Что привело вас в Дарфур?

Играй по-умному, Геннадий, – по русски подумал Корт.

– Какова ваша работа в ООН? – осторожно спросил русский пилот, отвечая вопросом на вопрос. Не очень-то умная игра.

Женщина улыбнулась и попросила его повторить, хотя Корт видел, что она отлично поняла его. Джентри был натренирован на реакции лимбической системы мозга, контролирующей подсознательные действия. Он знал, как различать движения, выражения лица и позы, указывавшие на обман. Женщина быстро покосилась вправо, когда услышала вопрос; для Корта это было сигналом, что она собирается солгать. Небольшая задержка перед просьбой повторить вопрос была очередным указанием на подготовку лживого или уклончивого ответа.

– Я административная сотрудница, отвечающая за доставку гуманитарной помощи, – наконец ответила она. – Логистика и все такое. Ничего интересного.

Она потянулась и почесала левую руку пальцами правой руки.

Ерунда, – подумал Корт. С другой стороны, Геннадий казался довольным ее небрежным ответом.

– Ясно. А мы доставляем в Дарфур нефтяное оборудование, – сказал пилот, когда египетский официант начал расставлять чашки горячего чая.

Корт не был удовлетворен ответом Геннадия; лучше бы тот сказал, что это не ее дело. Но по крайней мере он не сказал, что привез в Дарфур тонны крупнокалиберного оружия и боеприпасов.

Женщина выглядела озадаченно, и встроенный датчик беспокойства у Джентри перескочил на следующий уровень.

– Понятно, – сказала она, но язык ее тела свидетельствовал о недоумении. Почти неуловимая игра выражений на ее лице указывала на волнение, а не на озадаченность. – Я думала, что китайцы пользуются собственным оборудованием.

– Китайцы? Почему вы говорите о китайцах? Мы, русские, – настоящие специалисты по добыче нефти. Особенно в Сибири, – добавил Геннадий с улыбкой, которую он сам, по-видимому, считал сексуальной.

Исследования Корта о Судане и местной нефтяной промышленности за последние две недели обеспечили его знаниями, которыми, очевидно, обладала эта Элен Уолш. Китайцы контролировали все нефтяные месторождения в регионе Дарфура. Было понятно, что Геннадий не знает об этом.

– О! – она изобразила удивление, но Корт распознал ее осведомленность о том, что русский пилот солгал насчет груза. Она не стала продолжать и высыпала серый сахар из пакетика в свой чай, размешав его пластиковой ложкой.

Ему показалось или ее рука задрожала?

– Зачем вы прилетели в Эль-Фашир? – спросил Геннадий.

Она помедлила и вновь потянулась рукой к другой руке, одновременно прикрывая и успокаивая себя. Серый Человек, как специалист по телесным реакциям, ясно считывал в ее движениях признаки тревоги и обмана.

– Я приехала для инспекции лагеря для перемещенных лиц в Зам-Заме. К несчастью, мои сотрудники не выправили все необходимые документы и разрешения, поэтому меня не выпустили из аэропорта. Мне на самом деле очень нужно выбраться отсюда.

Она снова посмотрела на пилота. Тот приподнял брови, но ничего не сказал и не предложил ей место у себя на борту.

– Вы уже бывали в Дарфуре?

– Да, – с важным видом ответил Геннадий. – Много раз.

Женщина кивнула, не переставая улыбаться.

– Здесь ужасно. Четыреста пятьдесят тысяч убитых за последние восемь лет. Миллионы людей в лагерях для беженцев, здесь и по ту сторону границы с Чадом.

– Да, – сказал Геннадий. – Война – это очень плохо.

Корту захотелось перегнуться через стол и отвесить ему хорошую оплеуху, чтобы стереть неискренность с его лица.

– У вас потрясающий самолет, – сказала Элен после небольшой паузы. – Это «Ильюшин», да? Даже в ООН есть такие, – она осеклась и быстро добавила: – По работе мне приходится