Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Псс, Дон… — Пия коснулась его ботинка носком туфли.
— Гм?
— Почему Верховный Рыцарь тоже кардинал? Он что, — входит в церковную иерархию Ватикана?
— Это довольно сложно объяснить. Все рыцари — и клирики, и миряне — принадлежат к самостоятельной организации, но сам орден в то же время находится под покровительством Святого Престола. В большинстве вопросов они, в принципе, независимы, но присваивать высшие должности можно только с одобрения Ватикана.
Девушка презрительно фыркнула.
— И зачем вся эта чушь?
Кавелли решил, что сейчас не время обсуждать сложные церковные традиции. Вместо ответа он указал на девиз, начертанный на большом орденском гербе, красовавшемся над дверью из красного дерева: «DEUS LO VULT».
— Вот почему!
— Я не знаю латыни. В школе я учила французский язык, но даже его я трудом понимаю с трудом.
— «Этого хочет Бог», — перевел Кавелли. — Это также было девизом крестоносцев.
— Вот здорово! — проворчала Пия.
Одна из дверных створок тихо приоткрылась, пропуская Каваллуччио.
— Кардинал Маригонда просит вас зайти.
Гости встали и направились к двери, а секретарь, казалось, беззвучно растворился в воздухе.
XXXIV
Пия и Кавелли вошли, и дверь за ними бесшумно закрылась. Они оказались в великолепном зале со сводчатым потолком, расписанным в стиле эпохи Возрождения. Приемная кардинала была обставлена антикварной мебелью, подобранной с большим вкусом. Кавелли не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел настолько богатый интерьер за пределами туристических маршрутов. Наверное, так все представляют себе папский кабинет. Хотя ему-то было отлично известно, что роскошное убранство свойственно только представительским залам Ватикана, в то время как в рабочих и жилых комнатах папы царит аскетичная простота. Какой-нибудь захудалый мэр работает в куда более впечатляющем кабинете.
Кардинал Игнасио Маригонда был высоким худощавым мужчиной, с аристократичными чертами лица и седыми волосами, одетый в простую черную сутану, которая подчеркивала благородство его осанки. Он тепло улыбнулся и медленно, почти торжественно приблизился к Пие.
— Синьорина Рэндалл, — кардинал взял девушку за руку и очень серьезно посмотрел ей в глаза. — Могу ли я выразить вам мое самое глубокое сочувствие по поводу трагической кончины вашего дяди? Он был… — Маригонда замолчал, подыскивая слова. — К сожалению, я не имел чести знать его близко и не принадлежал к кругу его друзей, но все же, смею надеяться, что мы очень ценили друг друга. — Он помолчал и продолжил. — Его смерть стала тяжелым ударом для всех нас.
— Благодарю вас, кардинал Маригонда. Это — Дон Кавелли, друг нашей семьи.
Кардинал сначала дружелюбно кивнул ему, но после с удивлением спросил:
— Кавелли? Тот самый Донато Кавелли?
Кавелли вежливо поклонился. Что он мог на это ответить?
— Мне кажется, я довольно часто слышал о вас, синьор.
— Только хорошее, я надеюсь?
Маригонда громко рассмеялся и повел рукой в сторону открытой двери, ведущей на веранду, перед которой развевались на ветру две белые занавески:
— Я подумал, не посидеть ли нам на улице. Замечательный день, а все мы уже достаточно намаялись в душных кабинетах, не так ли?
Он изящным жестом галантно отодвинул в сторону одну из штор, приглашая гостей выйти на террасу. Оттуда тоже открывался вид на тенистый пальмовый сад, только в этой части сада было безлюдно. На террасе стоял небольшой продолговатый столик, накрытый на троих: маленькие тарелки, чашки, серебряный чайник и фруктовый пирог.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Чай?
Пиа и Кавелли поблагодарили, а кардинал предоставил им возможность самостоятельно налить себе чай.
— Позвольте предложить вам кусочек персикового пирога, синьорина Рэндалл?
— Нет, спасибо, — попыталось было отказаться она, но Маригонда принялся темпераментно возражать:
— Но я настаиваю. Прошу вас, уж вы-то наверняка можете себе это позволить. Если уж кому и следует быть осторожнее со сладким, так это мне!
— Хорошо, спасибо, — вежливо улыбнулась Пия.
Кардинал просиял так, как будто он сам лично испек этот пирог. Он осторожно отрезал кусочек и ловко положил его на тарелку Пии, исхитрившись не опрокинуть.
— Синьор Кавелли?
— Спасибо, я не ем ничего, что содержит сахар.
Маригонда шутливо погрозил указательным пальцем.
— Вы совершаете большую ошибку, синьор Кавелли. Но как пожелаете. А я, пожалуй, составлю компанию молодой леди. Хотя мне не следовало бы чревоугодничать, но это простительный грех.
Он отрезал себе кусок пирога и ловко отправил его на тарелку.
Девушка сделала глоток чая и решительно отставила чашку.
— Кардинал Маригонда, мы пришли, чтобы…
— Извините, — перебил он самым дружелюбным тоном. — Откуда, вы говорите, вы прибыли?
Пия растерялась.
— Откуда я приехала? Из Вашингтона.
Лицо кардинала просияло.
— Вашингтон! Как же я люблю этот город. Я часто там бываю по церковным делам. На меня возложена обязанность поддерживать связи с верующими, которые помогают нам восстанавливать собор Святого Петра. — Он со значением взглянул на Кавелли. — Вам я могу это не объяснять, но синьорина Рэндалл, возможно, не знает, что собор Святого Петра — это вечная стройка. Здание с многовековой историей, через которое проходит более двадцати тысяч посетителей в день. Поддерживать его в достойном состоянии — непростая задача, которую никогда невозможно полностью решить. Именно в Америке исключительно много щедрых братьев и сестер, которые очень помогают Святому Престолу. Америка — великая страна, Вашингтон удивительно прекрасный город. — Кардинал заговорщически понизил голос. — Я всегда останавливаюсь в отеле «Уотергейт». — Он рассмеялся. — В этом не стоило бы признаваться из-за той глупой истории.[51] Но разве отель виноват в том, что какие-то придурки захотели в него вломиться? Если меня, спрашивают, где лучше остановиться в этом городе, я всегда говорю: «Уотергейт»! Первоклассный завтрак и великолепный шведский стол. К тому же расположен в самом центре города, в одно мгновение ты можешь оказаться везде, где захочешь.
Пия откашлялась, но не сказала в ответ ни слова. Маригонда продолжил свои восторженные рассуждения.
— Вы, конечно, знаете базилику Непорочного Зачатия?[52] Какое замечательное творение!
— Только снаружи, внутри я никогда не была, — равнодушно заметила Пия.
Кардинал недоверчиво посмотрел на нее, словно не мог поверить своим ушам.
— Вы обязательно должны там побывать. Это, несомненно, самая красивая церковь Америки. Драгоценность.
Девушка нетерпеливо отодвинула свою чашку в сторону.
— Собственно, по поводу цели нашего визита… Мы хотели бы узнать, могли кто-то из рыцарей Святого Гроба Господнего Иерусалимского являться в то же время личным слугой папы Иоанна Двадцать третьего.
Восторг кардинала мгновенно испарился, его лицо приняло слегка отсутствующее выражение.
— Могу я узнать, почему вас это интересует?
— Мы… собираемся написать
