Внезапно Элис сказала:

– Ну хватит, Хейзел. Надоело уже.

Я не могла поверить своим ушам. Я так долго ждала этого момента, с тех самых пор, как девочки начали издеваться надо мной.

Я повернулась к Элис:

– Спасибо, Эл!

Элис, в свою очередь, отвернулась:

– Не слишком обольщайся! Я до сих пор тебя ненавижу, просто мне надоело, что Хейзел говорит об одном и том же.

Хейзел зло на меня посмотрела и плюхнулась на кровать рядом с Элис.

– Послушай, какая классная песня! – Она протянула ей наушник своего айпода. – Такие смешные слова.

Они слушали музыку, а я, раздевшись, легла спать. Вот так и прошел вечер, который должен был стать лучшим в моей жизни.

Когда я проснулась на следующее утро, Элис и Хейзел уже не было в комнате. Я была даже рада этому, потому что мне так надоели вечные придирки и унижения Хейзел. А еще я радовалась, что этот день последний в лагере. Завтра мы вернемся домой, и я, наконец, смогу все уладить с Элис. Я повернулась на другой бок и закрыла глаза. Я боялась даже представить, во что превратится моя жизнь, если Элис перестанет со мной разговаривать. Мы так давно дружим, что просто даже не знаю, что буду делать без нее. Когда годом раньше она уехала на полгода в Дублин, я думала, что сойду с ума, и полагала это самым худшим, что могло случиться с нами. Как же я ошибалась! Тогда мы, по крайней мере, звонили друг другу, переписывались. А теперь что? Мы с ней соседи, а будем вести себя так, будто между нами тысячи миль: ни слова, ни полслова, ни телефонного звонка, ни разговора.

Мы с Элис дружили еще с тех пор, как были совсем маленькими. У мамы даже сохранилась фотография, где мы рядышком сидим на ковре, обе в подгузниках. (Если быть откровенной до конца, то на мне был не современный подгузник, а нечто ужасное, сделанное из марли, и с огромной булавкой спереди. Детей в таких подгузниках можно увидеть только в мультфильмах да в комиксах.)

В детстве мы с Элис смотрели «Барни»[Мультсериал о приключениях розового динозаврика.], играли в Барби и собирали головоломки про почтальона Пэта[Мультсериал о приключениях почтальона Пэта.]. Вместе мы прошли обряды причащения и конфирмации. А теперь отправились в летний лагерь, о котором столько мечтали. И что в результате? Да, я неплохо поиграла в баскетбол, но лишилась подруги.

Мои размышления прервал громкий смех – девочки шли по коридору на завтрак. Нельзя терять ни минуты – еще пара завтраков, а затем овсянка до скончания века!

Я вскочила с кровати, быстренько оделась и бегом спустилась вниз. На полпути я увидела, что Хейзел поднимается по лестнице мне навстречу. Как же я не хотела с ней встречаться! Я посмотрела по сторонам – Элис нигде не было видно. Хуже того, поблизости не было ни одной живой души. Только Хейзел и я – один на один. Мне почему-то даже стало страшно.

Я не придумала ничего лучше, как остановиться и притвориться, что у меня развязался шнурок.

– Помочь малышке завязать шнурочки? – пропела Хейзел ангельским голоском.

Я не удостоила ее ответом. Встав, молча направилась вниз. Я сделала два шага, когда Хейзел схватила меня за руку:

– Чуть не забыла. Элис просила тебе передать.

Я резко остановилась. Почему это Элис что-то просит передать мне через Хейзел? Но зачем Хейзел врать?

– Ну так давай говори. – Я попыталась выглядеть более уверенной, чем была на самом деле.

Хейзел ядовито ухмыльнулась:

– Элис хотела сама тебе сказать это, но она так засмущалась, что попросила меня. А ты знаешь, ка-а-а-а-ак я люблю помогать людям!

– Не тяни, Хейзел… – неуверенно начала я. – У тебя есть что сказать или нет?

Хейзел снова улыбнулась:

– А, ну да. О чем это я?

На мгновение она остановилась и почесала в голове, притворившись, что никак не может вспомнить.

– Вот! Вспомнила! Элис просила передать, что ненавидит тебя.

Тоже мне новости! Я и без Хейзел это знала. Но я не собиралась сдаваться. Как только мы уедем из лагеря и окажемся вне досягаемости этой злыдни, я сразу же поговорю с Элис. И как только она как следует выслушает меня и поймет, что я волновалась за нее, тут же обо всем забудет и простит. Я была уверена. Всего-то денек подождать.

Хейзел, кажется, немного расстроилась, что я так равнодушно отреагировала на ее очередную колкость. Она приблизила свое лицо ко мне, так что я могла почувствовать аромат дорогих духов, которыми она всегда пользовалась.

– О, да, – прошипела она. – Но ты еще не все знаешь! Вот только опять забыла. Память никуда не годится.

Она снова почесала в голове, изображая муки размышлений.

Не думаю, что я когда-нибудь кого-нибудь так сильно ненавидела, как Хейзел в данный момент. Я всегда недолюбливала Мелиссу, самую вредную девчонку в нашем классе, но она была просто ангелом по сравнению с Хейзел.

На мгновение я представила, как бью ее по лицу. Интересно, как бы наша красавица смотрелась, если бы недосчиталась парочки зубов, а нос своротился набок?

Но, конечно, все это были глупости. Я никогда никого не била и не собиралась начинать сейчас.

Хейзел все стояла и разыгрывала размышления, а мне надоело ждать очередной гадости, поэтому я продолжила спускаться.

– Не уходи, Мэган! – крикнула она мне вслед. – Я тебе еще не все сказала. Ты не знаешь самого интересного из того, что Элис просила тебе передать.

– Так давай говори, мне пора на завтрак. – Я начинала раздражаться.

Хейзел покачала головой:

– Дети в наши дни совсем потеряли терпение, – а затем ехидно улыбнулась и произнесла как ни в чем не бывало: – Вспомнила, Элис просила тебе передать, что ты ей особо никогда не нравилась.

Я замахала руками:

– Ты врешь, Хейзел. Я знаю, ты все врешь!

Рот Хейзел растянулся в широкой улыбке:

– Поверь мне, Мэган, это правда. Элис говорит, что ее бесит твоя отстойная одежда, твой глупый смех и то, что ты всего боишься и не умеешь веселиться.

Я замотала головой:

– Не ври, Хейзел! Элис всегда была моей лучшей подругой. И даже когда она переехала в Дублин, мы с ней все равно дружили. И она мне всегда говорила, что я самый близкий ее друг. Она даже писала об этом в имейлах.

Хейзел дико захохотала:

– Ага, она мне говорила. Это ты за ней все время увязывалась, как побитая собачонка. А ей просто было жаль тебя. Вот она и дружила, понимаешь, ты, дура, Элис общалась с тобой из жалости!

Я топнула ногой:

– Неправда! Элис не могла сказать такого! Она не могла!

Глаза Хейзел сузились и превратились в две щелки. Она почти прошептала: