Митька за лето сильно окреп. А как повзрослел! Бегает уже вполне уверенно, всем интересуется – чудеса! Мы ходим в лес и на пруд, собираем цветы и землянику. Читаем книжки и загораем. Разглядываем бабочек, гусениц и божьих коровок. Целыми днями вместе познаем мир, и это так здорово! Мне кажется, что я тоже впервые познаю многие вещи. И у меня тоже куча открытий.

Какое же счастье быть вместе – постоянно, каждый час, каждую минуту!

В пятницу мы идем на станцию встречать маму и Мишу.

Митька с интересом следит за поездами и выглядывает в толпе бабушку с дедушкой. Видит их и машет руками – радуется и улыбается. Кричит маме «баба», а Мише – «деда».

Мама балдеет от счастья.

К их приезду я готовлю обед. Получается у меня не очень, если по-честному. По-моему, кухня – это вообще не мое, увы. Я вспоминаю, как ловко управляется мама. Мне до нее как до луны. И все-таки – у меня есть первое и второе. Компот и даже пирог – совсем простой, правда. С ним вечером мы будем пить чай.

Омрачает настроение только одно – мне надо возвращаться в институт. Я понимаю – необходимо. Но как это будет, не понимаю! Митьку отдать в ясли? Да никогда! Там он примется хватать все подряд и болеть. Нанимать няню? На какие шиши?

Да и не это главное – главное, нам придется расстаться. Пусть даже на полдня, но расстаться. А этого я себе представить совсем не могу. Такая я дура.

Мама смеется:

– Да все только мечтают сбежать хоть на пару часов! Оторваться от ребенка, сменить обстановку, пообщаться с ровесниками. Поболтать, сходить в кино, наконец. А ты, Таня… Просто нет слов! Ты чудачка, и это еще очень мягко говоря, дочь! Ты меня удивляешь.

В августе находится няня.

– Кто ищет, тот всегда найдет, – заявляет мама и окидывает меня презрительным взглядом. Все правильно, все снова она, моя мама.

Няня – соседка-пенсионерка Людмила Васильевна. Живет в соседнем подъезде. Одинокая и бойкая, так определила мама. Да и деньги не будут ей лишними.

Людмила Васильевна выглядит и вправду вполне бодро. На пенсии ей скучно и нечего делать. Сил предостаточно – это ее слова.

Митьке – самое главное – она, кажется, понравилась. Во всяком случае, на руки к ней он пошел и не заплакал. В общем, договорились и нам, кажется, повезло.

Людмила Васильевна приходит к нам в восемь утра – мы уже собраны и спешим по делам. Она варит Митьке кашу и кормит его.

Я стою в дверях и реву – как нам расстаться? Как я проживу без него целый день? Ну пусть не целый, а половину? Какая разница? Мне и часу-то много!

Мама красит губы в прихожий и крутит пальцем у виска – это мне, чокнутой дочке.

Миша быстро просачивается за дверь. Секунда – и его нет. Привидение. Так говорит наша няня: Миша ваш – привидение. Людмила Васильевна на меня тоже покрикивает:

– Таня! Иди уже, а? Не травмируй ребенка!

Я утираю слезы и выхожу за дверь. Самое сложное – не броситься к Митьке, не схватить его и не начать целовать и обнимать. Еле сдерживаю себя.

Хотя я все понимаю.

В институте отвлекаюсь. Хотя мне непросто – новый курс, новая группа. Вижу и «своих» – смотрят на меня настороженно и внимательно, словно я другая, не такая, как они, из другого теста. Иронично называют «мамаша». В глазах девчонок вижу сочувствие и некоторое презрение. Для них я – странный зверь.

На перемене бегаю звонить домой: как там Митька?

Слава богу, все хорошо! Поел, поспал, погулял. Слава Людмиле Васильевне, лучшей из нянь!

Настроение улучшается: у меня еще две пары – и я полечу домой. Как я соскучилась!

В столовой сталкиваюсь с ним. С Пашей, отцом моего ребенка. Немного смущаюсь, теряюсь и прижимаюсь к стене. Скорее всего, он меня и не заметил. И даже больше – он меня не узнал. Ну и прекрасно!

Но я ошиблась! Он останавливает меня:

– Тань, это ты? А мне сказали, что ты ушла!

Я краснею и не могу смотреть ему в глаза. Что-то бормочу:

– Нет, я осталась, вот только брала академ.

– Да? – Он удивлен и по-прежнему заинтересован. – А зачем академ? Ты что, болела? Бледная какая, замученная – болела, да?

Я что-то снова лепечу, совсем невнятное, и почему-то боюсь сказать правду. Почему? Чего я боюсь? Что Паша вдруг задумается и спросит, а его ли это ребенок?

Дура я! Ему не придет такое и в голову! Он, поди, все забыл. Да и что помнить? Ничего не было, по большому-то счету! Так, легкий перепих, как говорят студенты. Подумаешь, прилег с какой-то девчонкой, неумехой, по ее же, кстати, желанию.

Я смотрю на часы и охаю:

– Мне пора! Меня ждут, извини!

Паша пожимает плечом и кивает:

– Пока так пока!

Все, пронесло! И надеюсь, что такое не повторится – вряд ли он еще раз остановит меня – странную, малость не в себе, немного чокнутую, бывшую однокурсницу. А у меня горит лицо и сильно бьется сердце. И чего я так испугалась? И вправду – дура! Ни я, ни мой Митька не нужны Павлу Синицину – ни вместе, ни по отдельности.

Спустя пару месяцев я немного привыкла к тому, что с Митькой мы расстаемся, – ко всему человек привыкает.

Людмила Васильевна оказалась сущим кладом – мало того, что она пестовала моего сына, она еще и помогала по хозяйству – то сварит картошки на вечер, то испечет блины. Словом, и маме облегчение: пришла домой, и не вставать к плите.

В общем, все более или менее налаживалось, входило в нормальный, рабочий ритм.

Мама немного успокоилась – дочь вернулась в институт, внук был под присмотром. Митька подрос, и стало полегче – в конце концов, ел он уже сам, сам натягивал трусы и колготки и пытался почистить зубы.

Был он послушным – грех жаловаться, как говорила Людмила Васильевна. Да и капризным он не был, мой сынок. И ночами мы стали высыпаться – после двух лет он начал спать.

И вот именно тогда, когда все слегка устаканилось…

– Господи, что за жизнь! – повторяла мама. – Ну, что за жизнь? Вот только вздохнешь – и снова накрыло!

А случилось вот что. Первое – от нас ушел Миша.

И второе – на машине разбилась Лиля, веселая и красивая папина жена. Насмерть – моментально и сразу.

Была она, конечно, нетрезвой.

Мама прокомментировала это так:

– Слава богу, Женя освободился!

Мне это показалось страшно кощунственным, но в душе я понимала, что мама права.

А вот папа горевал безутешно. Правда, мама сказала, что это – нервы. Нервы, подорванные долгими годами совместной «счастливой» жизни.

– Ничего! Придет в себя и даже будет счастлив! – заявила моя прямолинейная и правдивая мама.