— Весьма удивительно, сэр, не могу с вами не согласиться, очень и очень удивительно, — поддакнул инспектор с сарказмом.

— Но я говорю вам… — запричитал было Сорн.

— Ох, забудьте об этом! — нетерпеливо перебил его Найджел. — Это можно довольно легко проверить. Есть еще вопрос, который я хотел бы вам задать, Сорн.

— Валяйте! Нечего со мной церемониться! Только, пожалуйста, не спрашивайте меня снова, совершил ли я убийство. Я нахожу такой повтор утомительным, — произнес Сорн, становясь до некоторой степени вновь самим собой.

— Я хочу спросить о другом. Как давно вы знаете, что Юстас Баннет ваш отец?

Голова Габриэля Сорна дернулась назад, как от удара кулаком. Затем его лицо побагровело, и он неожиданно, но яростно прыгнул на Найджела. Инспектору пришлось повозиться, оттаскивая его и снова усаживая на стул. Однако вскоре глаза Сорна перестали пылать, он ухмыльнулся и вымученно произнес:

— Извините. Какая примитивная реакция: преданный сын защищает честь матери. Я изобью того хама, кто назовет мою мать э… ну да не важно…

— Итак, вы знали? — мягко поинтересовался Найджел.

— Не знал. Подозревал, если вам угодно. Некое несчастливое сходство в чертах начало слишком бросаться в глаза. На самом деле, меня это бесило. Я даже тревожился, как бы никто другой этого не заметил.

— Сходство очень слабое. Мне это даже и в голову не приходило — ну, кроме того, что вы лишь кого-то мне напоминаете, — пока я не услышал завещание. Полагаю, оно многое объясняет.

— Если вы насчет завещания, то — да. Но есть еще кое-что… нечто такое, чего я никак не могу объяснить, — пробормотал Сорн.

— И что же это?

Голос молодого человека стал почти неслышен, наверное, потому, что он сказал не столько им, сколько себе:

— Почему моя мать?.. Как она могла связаться с этим дьяволом Юстасом?

— Это было правилом поведения Фокси: наш высокочтимый отец, джентльмен…

— Всегда всех подозревал.

Ч. Диккенс. Лавка древностей

— Вот уж не думал, что вновь смогу проглотить хотя бы каплю пива! — признался сержант Толлворти. — Но никогда не знаешь наперед, пока не попробуешь, не так ли?

Герберт Каммисон и Найджел встретили аплодисментами столь хорошо сформулированное положение эмпирической философии; сержант же, сделав отменный глоток, стряхнул влагу с усов обратно в высокую пивную кружку.

Было девять часов того же самого вечера. Сержант, казалось, наслаждался кратким отдохновением от тяжких трудов, восседая с расстегнутым воротником и пинтой пива под рукой в самом удобном кресле Герберта Каммисона. София рано отправилась в постель — у нее разболелась голова.

— Предполагается, что я не вправе пользоваться вашим гостеприимством, раз уж нахожусь здесь, будучи при исполнении, доктор, — разоткровенничался сержант. — Но я никогда не придерживаюсь жестко правил — у нас в полиции их столько, что аж дух захватывает. — Он сделал еще, в сравнении с первым, умеренный глоток.

— А я думал, вам не дозволяется пить только с подозреваемыми, — сказал доктор Каммисон, поедая сержанта глазами. — Или я тоже попал в этот список, Джим?

— Если можно так выразиться, то да, сэр. Конечно, мы с вами знаем друг друга. Вам известно, что я исполняю свой долг, а я знаю, что вы в полном порядке, поэтому вот и говорю, а почему бы нам не выпить по-дружески? Ну, вроде как совместить дело с удовольствием?

— Весьма внушительное заявление, прочувствованное, хорошо выраженное и благородное по сути, — одобрил Найджел. — Ну, так в чем, собственно, деловая часть вашего визита?

— Видите ли, доктор, — пустился в объяснения Толлворти, — вот оно как складывается. Сам я ни за что не стал бы вас беспокоить, но этот Тайлер — сущее наказание. Правда. Никакого уважения к почтенным людям… Одним словом, видимо, до его ушей дошла кое-какая информация, вот он и послал меня сюда… Просто в порядке рутины, сэр, должен оговориться… Короче, он хочет знать, где вы были в ночь убийства… глупый чурбан!

Сержант Толлворти, который изрядно вспотел, пока выкладывал таким образом цель своего визита, наконец с облегчением вздохнул и, достав красно-белый носовой платок размером с небольшое банное полотенце, вытер лицо.

— В предыдущую ночь? — уточнил Каммисон. — У нас была вечеринка. Все гости ушли где-то к половине двенадцатого. Мы со Стрэнджвейсом выпили по последней и в четверть первого или около того отправились спать. Весь остаток ночи я провел в кровати. Правда, боюсь, свидетелей этому нет. Я сплю отдельно от жены в своей спальне, а служанка, предположительно, сладко посапывала на мансарде.

— Для меня этого вполне достаточно, — заверил сержант, вздымая руку как бы в салюте. — Вы были в постели — и на этом покончим… инспектор, там, не инспектор. Уверяю вас, сэр, я не хотел приходить сюда… как официальное лицо, я это имею в виду. А все Тайлер. До чего же он подозрителен! Брр, он чертовски подозрителен. Даже в зайце готов заподозрить скрытого Гитлера. Дать ему волю — и он заподозрит самого архиепископа Кантенебрийского.

— Это его работа, куда от нее денешься? — отозвался Герберт.

— Какая там к черту работа! Не вижу никакого смысла нагнетать обстановку. Но Тайлер подозрителен, знаете ли. Этот человек видит во всех лишь самое плохое.

— Как еще насчет пива?

— Благодарю вас, пожалуй, не откажусь… Ну, за ваше доброе здоровье, сэр, и за ваше, сэр!

— А что вы такое говорили о какой-то особой информации, вроде бы дошедшей до ушей Тайлера? — стал допытываться доктор Каммисон.

Сержант Толлворти, похоже, вконец смутился: затеребил воротник, задвигал ногами, тяжело вздохнул и наконец выпалил:

— Да это ублюдок Фетхер мутит воду.

— Фетхер?

— Ага. Тот самый, который работает на пивоварне. Явился нынче в участок и заявил, что у него есть кое-какая информация, и правда, малость того, с душком… Вы уж простите мне такое словечко, джентльмены. Если бы этот Фетхер подкатился ко мне с тем, что он подслушал под дверью, я бы его!.. То же мне информация! Тьфу!

— И что же он сообщил?

— Говорит, подслушал, как вы ссорились с мистером Баннетом в пивоварне год или два тому назад. Слышал, что вы обещали Баннету увидеть его мертвым еще до того, как он осмелится что-то там сделать. А теперь, когда мистера Баннета убили, этот Фетхер сложил два плюс два и с ответом явился к Тайлеру. Вот и вся сказка. Вы не представляете, с каким трудом я удержался, чтобы этому мерзкому лгуну не врезать!

— К несчастью, он прав… Я имею в виду насчет нашей ссоры. У нас, действительно, состоялся бурный разговор об условиях труда на пивоварне, и, несомненно, Баннет позаботился, чтобы этот его шпион подслушивал его из укромного места.