сигарету. У меня было такое чувство, что он будет наблюдать за мной до тех пор, пока сможет бороться со сном.

Вскоре Денвер, который не осмеливался снова приблизиться ко мне, и Гуннар забрали нескольких собак, в том числе и Сатану, и увели их. Глубоко в лесу было установлено освещение, но я не могла разглядеть никаких деталей. Когда первое рычание, а позже лай и скулеж разнеслись по округе, я закрыла глаза и зажала уши руками.

Глава 9

Мэддокс

В собачьих боях не было никакой необходимости, тем более сегодня вечером у нас не было ни одного посетителя, способного сделать ставку. Грызню устроили сугубо для развлечений Эрла и клуба. Когда я был ребенком, дядя заставлял меня смотреть, как собаки разрывают друг друга на части, но теперь я вырос и мог держаться от этого подальше. Грею же не повезло. Эрл всерьез полагал, что должен закалить парня, заставляя его смотреть это садистское зрелище.

Я старался не обращать внимания на звуки борьбы и вместо этого наблюдал за Марселлой. Она погрузилась в себя, закрыв уши ладонями. Сегодня она меня удивила. Я не думал, что эта девушка будет беспокоиться за кого-то, кроме себя. Картина того, как она помогает Сатане, рискуя остаться без пальцев, сотворила со мной что-то необъяснимое.

Ближе к полуночи Коди и Грей привели выживших собак обратно в конуру, а Эрл пошел застрелить тех, кто был тяжело ранен. Марселла села, когда Сатана, прихрамывая, зашла в конуру и свернулась на земле. Коди сказал ей что-то, от чего лицо Белоснежки исказила гримаса отвращения.

Я выпрямился, готовый броситься туда и засунуть ботинок в задницу Коди. С каждым днем он все больше выводил меня из себя, и, в отличие от Денвера, ему, похоже, приносило удовольствие игнорировать мои предупреждения. Его интерес к Марселле выходил из-под контроля. Наконец, он отправился к тому месту, где Эрл обычно убивал собак, вероятно, чтобы понаблюдать за зрелищем. Марселла что-то сказала Грею, тот пожал плечами.

Я прищурился, гадая, о чем они разговаривают. Белоснежка что-то добавила, и Грей кивнул, а затем направился к сараю с собачьим кормом и схватил пачку. Я напрягся, когда он протянул ее Марселле через решетку, но она просто забрала пачку, никак не отреагировав. Грей направился обратно к клубу, выглядя бледным.

– Что она хотела?

– Корм для Сатаны.

– И?

– И все. Она спросила, все ли со мной в порядке, потому что я выгляжу неважно, – сказал Грей, смущенно потирая затылок.

– Скажи Эрлу, что не хочешь смотреть бои.

– Я говорил, но ему плевать. Сегодня было просто ужасно. – Он мотнул головой, будто не хотел думать об этом и тем более говорить. – Мне нужно напиться до беспамятства, – пробормотал он и исчез внутри.

Несколько минут я сопротивлялся желанию пойти к псарне, но тяга оказалась слишком сильной. Марселла подняла голову, когда под моими ботинками сломались ветки. Она опустилась на колени рядом с клеткой и бросала корм Сатане, которая ела его лежа. Очевидно, собака была слишком измучена, чтобы встать и подойти ближе.

– Это варварство, – возмущенно произнесла Марселла. – Она истекает кровью. Ее ухо и морда в рваных ранах.

– Если это ее единственная рана, то другие собаки, вероятно, мертвы, – сказал я. Сатана была любимицей Эрла именно по этой причине. Она выросла большой для суки, и у нее было потомство, которое Эрл забрал у нее сразу после родов, поэтому Сатана стала жестоким бойцом на ринге.

– Не надо принуждать ее драться с другими собаками.

Я наблюдал за Белоснежкой, ничего не говоря. Под лунным светом ее кожа сияла, а волосы переливались глубоким черным, но что на самом деле делало ее великолепной, так это заботливое выражение лица, с которым она смотрела на собаку. Бросив на меня косой взгляд, Марселла кинула остатки корма Сатане и вытерла руки о штаны, прежде чем встать. Затем подошла ко мне с таким взглядом, от которого у меня в животе все перевернулось. Схватилась за прутья решетки и пристально посмотрела на меня.

– Люди, которым нравятся собачьи бои, как правило, любят пытать людей. Я не доверяю Коди и Эрлу. А ты?

Я засмеялся.

– Они мне не враги.

– Коди уж точно.

Я пожал плечами.

– Я могу справиться с Коди. – Я не доверял Коди, но в какой-то степени доверял Эрлу.

– Он не перестанет приходить к псарне. Его тянет ко мне. Он терпеть не может, когда его отвергают. В конце концов он получит то, что хочет, Мэддокс.

Я знал, что она права, но не мог позволить ей сделать из нас союзников. Мы не были ими. Она пленница и дочь моего злейшего врага.

Она наклонилась еще ближе, ее голос был низким.

– Тебе правда хочется однажды прийти сюда и узнать, что он взял меня силой? Хочешь, чтобы это было на твоей совести? – Я стиснул зубы. – Ты действительно смог бы жить спокойно, если бы Коди взял то, от чего ты сам отказываешься?

Я отшатнулся, мой пульс ускорился. Ее слова словно проникли глубоко в меня и терзали.

– Не… – предупредил я, но не знал, что сказать. Я развернулся и зашагал обратно в клуб.

Черт, черт, черт.

Марселла Витиелло пыталась водить меня за яйца, чтобы спасти себя, и я почти позволил ей это сделать. Направляясь к клубу, я рискнул еще раз взглянуть на конуру. Белоснежка по-прежнему прижималась к решеткам, наблюдая за мной. Ее волосы были в полном беспорядке, а одежда переживала далеко не лучшие дни, но она выглядела так, словно это было задумано, будто она устраивала причудливую постапокалиптическую фотосессию для Vogue. Стиснув зубы, я оторвал глаза от Марселлы. Становилось все труднее игнорировать ее, забывать о ней. У меня уже не получалось контролировать свои сны, а после увиденного сегодня ситуация определенно не станет лучше. Но мой член был наименьшей из моих проблем. Похотливость Коди – вот гребаная проблема. Увидев Белоснежку обнаженной, он получил кучу новых фантазий, которые собирался воплотить в реальность в какой-то момент. Я не мог этого допустить. Причины, по которым я должен был защищать Марселлу, никак, черт возьми, не относились к делу. Самым важным было вытащить ее из опасности. Ее отец заплатит за свои грехи, а не его дочь. Может, она и была избалованной и жила счастливой жизнью благодаря его прогнившей личности, но это не оправдание для наказания, а я, определенно, последний человек, который должен был судить человека за грязно заработанные деньги.

Расхаживая по крыльцу, я выкурил две сигареты, пока в голове не нарисовался план. Это было рискованно по многим причинам, но единственное, что мне пришло в голову, – это позволить Марселле уйти, однако ад замерз бы быстрее, чем это случилось бы. Она была нашим шансом к падению Витиелло.

Потушив сигарету, я бросил ее в переполненную пепельницу и поднялся в свою комнату, решив поговорить с Эрлом утром. После собачьих боев он был не в состоянии обсуждать что-либо. Я уселся на подоконник. Слова Марселлы крутились в моей голове. Что, если он возьмет то, в чем ты себе отказываешь?

Черт. Я снова провел ночь, наблюдая за ее