— Твой рот надо очистить огнем, — тихо сказал обиженный; желтые глаза, казалось, загорелись ярче, — а тебя саму отдать под суд духам.

— А я духами и клянусь, что говорю о тебе правду.

Прежде, чем в комнате засиял многоцветьем знак, я успела надеть платок до самого носа, а капюшон спустить ниже. К тому моменту лицо шан’ниэрда тронул свет, и оно уже вытягивалось.

— Отпусти его, Елрех, — попросила я, оценивая состояние парня. Она мгновенно послушалась и стала боком отступать ближе ко мне. — Ромиар, если дернешься, Ксанджи от тебя мокрого следа не оставят.

Конечно, я врала, но припугнуть парня все-таки нужно было. Однако, как выяснилось, он кричать не собирался. Не замечая нас, Роми медленно шагнул к знаку клятвы и осторожно прикоснулся к нему.

— Этого не может быть, — растерянно произнес, водя пальцами сквозь духов. — Это какое-то представление.

Пока он впечатлялся правдой, я украдкой посмотрела на Елрех. Она была изумлена не меньше, переводя взгляд от знака на Роми — и обратно.

— Выходит, все, что ты говорила правда.

Можно было бы напомнить ей, что я с самого начала предлагала подтвердить все клятвой, но не видела в этом никакого смысла.

— Ты был Вольным, — наблюдая, как духи опадают тающими лепестками на пол, повторила я. — И раз уж ты исследователь, да еще изучаешь Вольных, тебе вдвойне будет интересно мое предложение.

— Какое? — Роми мгновенно вскинул голову.

Я же не собиралась облегчать ему задачу и раньше времени нервировать Елрех.

— Раздобудь перечень артефактов Энраилл. Среди них будет один очень любопытный для тебя. И раз уж ты заговорил о своем свободном сердце. В прошлой жизни ты любил девушку низшей расы, и тебя это… — Я пожала плечами, пряча кинжал в ножны, — вроде как немного смущало. Иногда. А теперь мы пойдем, не будем мешать твоему сну. Как будешь готов, разыщи нас.

Пока мы шустро выбирались на улицу тем же путем, каким пришли, Роми так и стоял посреди комнаты: полуголый, растерянный, с рукой, повисшей в воздухе, где парил знак клятвы. Только когда я уже перевалилась через подоконник, цепляясь за него рукой и проклиная плотный ужин, из-за которого лежать на животе было, мягко говоря, не комфортно, из комнаты раздался вопрос:

— И я не сходил с ума?

Я хохотнула, отчего едва не сорвалась. Уцепившись носком сапога за выступ и обломав парочку ногтей, прокряхтела предельно честно:

— Мы все были не в себе, Рогатый. Все.

Ожидание бывает разным. В прошлой жизни я бы не старалась различать его оттенки и не наслаждалась богатым вкусом. А сейчас с затаенной радостью впитывала в себя даже горечь и печаль. Многое изменилось. В прошлой жизни я вовсе не умела ждать. Я просто не знала, что любое ожидание обязательно окупается.

— И он спрашивал обо мне? — Елрех хмурилась, а в ее глазах застыл ужас.

Зато Дриэн никакого страха не испытывал, как и недовольства. Он важно развалился в кресле, после того как собственноручно разлил нам по стаканам грушевую наливку. Так и спиться недолго… Впрочем, как и Дриэн, мне хотелось отметить успех затеянной мною кампании. Он по своим причинам, я — по своим.

— Спрашивал. И что, змейки трудолюбивые, вы такого натворить успели?

— А он не рассказал? — вмешалась я в разговор, раз уж и меня любовно упомянули змейкой.

— Нет. Нашлись другие, кто рассказал, не вдаваясь в подробности. — И потрясая указательным пальцем, вцепился в подлокотник. — Но я догадался, что затейница ты. Елрех никогда бы не позволила себе такую дерзость! Сказать по правде, я бы тоже тебе запретил. И к слову, напомню: ты обещала, что о подобных вещах будешь спрашивать мое разрешение.

Елрех потерла ладонями лицо, прижала одну ко лбу и выдохнула:

— Я все еще не понимаю, верховный. Для чего мы понадобились такому важному шан’ниэрду?

Я давилась смехом, суматошно разглядывая кабинет Дриэна. Конечно же, Елрех с первого раза все прекрасно расслышала и поняла, но поверить даже мне было сложно. Немыслимо! Роми, Роми… И в той жизни эта хитрюга умела плести интриги и не гнушалась никаких методов, а в этой он сходу меня удивлять стал. Какой же ты теперь, рогатый изворотливый червь?

— Он сказал, что вы сами подкинули ему идею, как продвинуться в важном исследовании. Но он не признался, в каком именно. — Дриэн требовательно уставился на меня, и я мгновенно занялась грязью под ногтями. Надо же, как запустила руки…

— Не волнуйся так, милая моя, — с счастьем в глазах продолжил он, обращаясь к Елрех. Вдохнул глубоко, глядя в окно, и произнес: — Ах! Чудесная погода на улице! Чудесные новости, чудесная погода… — И на нас посмотрел: — чудесные вы! Духи Фадрагоса с вашими затеями! Вы возвысите Аспидов! Но для начала спрячете знак.

— Мне это не поможет, — буркнула Елрех.

— Попытайся. — Он хлопнул по столу. — Ты не можешь отказаться от его предложения, потому что я уже согласился на него. Это такой шанс для Аспидов!

Я не сдержала широченной улыбки. Чертов Роми переплюнул все мои ожидания, и они обернулись ликованием и эйфорией. Не знаю, к каким выводам хвостатый пришел в своей рогатой голове, но принял верное решение. Одно меня не устраивало — он додумался превратить нас с Елрех в своих подчиненных.

— Это, — В тонких эльфийских пальцах появился лист бумаги, — жалоба на вас обеих.

— Его сестра, — мы с Елрех сказали это хором. Она ведь обещала, что нажалуется на нас.

Дриэн беззвучно зашевелил губами, и духи обожгли угол письменной жалобы. Пламя взялось охотно, взвилось и стало жадно расползаться. Спустя миг пепел был подхвачен духами воздуха и вынесен из окна. Я с головокружительной радостью следила за разворачивающимися событиями.

— Знаки спрятать! — приказал Дриэн, поднимаясь с кресла. — Пользоваться ими только при острой необходимости. Шан’ниэрда слушаться во всем! Отныне и до конца выполнения его таинственных исследований вами распоряжается он.

— Но ограничения же есть? Хоть какие-то? — Во рту пересохло, и я вспомнила про стакан с настойкой.

Веселье сошло с лица Дриэна; длинные пальцы забарабанили по краю стола.

— Ограничения есть, — заговорил верховный. — Асфи, я забочусь о каждом Аспиде так, как хотел бы, чтобы заботились обо мне. Как только вы поймете, что исследования несут угрозу вашей жизни — уходите. И вы не прислужницы, а гордые алхимики. На кого бы вы ни работали, не забывайте, что работаете вы по моему приказу. Вы — алхимики. Аспиды. Всегда помните об этом, и не позволяйте другим забыть. Личные прихоти исследователя вы не выполняете, рискуете жизнью и здоровьем лишь по собственному усмотрению. Только в рамках его исследования, не касаясь этих ограничений, вы безукоризненно выполняете все, что ему потребуется. Как только он отпустит вас — возвращаетесь ко мне и отчитываетесь о своем состоянии.