Мне пришло в голову, что музей мог оказаться закрытым, и это было бы хорошо. Я мог бы ворваться туда и, хотя несомненно сработает сигнализация, мне придется в этом случае иметь дело только с полицией, а не со множеством зевак.

Нет, такая удача меня не ожидала. Когда я подошел к музею, оттуда кто-то выходил, пятясь задом и держа в руках большой накрытый поднос, вероятно, с завтраком.

Я придержал тяжелую деревянную дверь, вошел внутрь и увидел, что не ошибся: смотритель — женщина-Человек двадцати с небольшим лет — жевала кусок пирога, а на тарелке перед ней лежали еще несколько кусков. Она что-то сказала мне на их языке; я не понял, так как рот у нее был набит. Думаю, что она пожелала мне доброго утра и предложила оставить здесь мое пальто и портфель.

У нее, как и у всех них, был широкий подбородок — хорошая цель для удара. Если она захочет заглянуть в портфель, останется только дать ей апперкот. Я надеялся, что смогу одним ударом оглушить ее на минуту, после чего ей потребуется еще минута, чтобы собраться с мыслями.

Но этого не потребовалось. Проглотив то, что было у нее во рту, она спросила, что у меня в сумке. Я ответил по-английски, медленно произнося слова:

— Я и сам не знаю. Я приехал из Пакстона, и меня попросили передать портфель Человеку, руководящему экспозицией оружия.

— О, он не Человек, он один из вас. Джекоб Келлман, он пришел две-три минуты назад. Вы можете отнести это прямо к нему: комната А-4. — В маленьком здании было только два этажа по четыре комнаты на каждом.

Дверь с номером А-4 была закрыта. Я открыл ее, внутри никого не оказалось. Никакого замка. Я осторожно прикрыл ее, извлек из штанов фомку и пробежал мимо всех менее впечатляющих примеров бесчеловечности рода людского прямо к стеклянной витрине с боевым костюмом. Два взмаха фомки, и переднее стекло разлетелось вдребезги.

Я отбежал к двери и оказался там в тот самый момент, когда она открылась. Келлман оказался седобородым мужчиной, по меньшей мере такого же возраста, как и я. Никакого оружия я у него не заметил. Меня хорошо натаскивали на различные приемы рукопашного боя, но я просто сильно толкнул его, и он упал, растянувшись, в коридоре. Я захлопнул дверь, подпер ее, за отсутствием замка, фомкой и поспешил назад к выставке.

Боевой костюм был более новой модели, чем тот, которым мне довелось пользоваться в последний раз, но я надеялся, что основные принципы его устройства не изменились. Засунув руку в потайное углубление между плечами, я нащупал там рычаг немедленного отпирания и потянул за него. Это не подействовало бы, окажись в костюме кто-нибудь живой, но, к счастью, желающих завладеть боекостюмом до меня в тот день не нашлось. Часть костюма, словно створка раковины, отошла в сторону, разбив еще одно стекло, а уверенное сопение гидравлики сказало мне, что костюм заряжен.

Кто-то колотил в дверь и что-то неразборчиво вопил. Я снял один ботинок и ногой в носке сдвинул в сторону осколки стекла, чтобы можно было стоять босиком, пока я раздеваюсь. Сбросил свитер, брюки и попробовал разорвать рубашку, но пуговицы оказались пришиты слишком хорошо. Пока я возился с ними, дверь начала сотрясаться: кто-то более крупный, чем Келлман, ритмично бил в дверь плечом.

Я извлек из портфеля обе газовые гранаты, выдернул чеки и швырнул их в противоположный конец комнаты Они взорвались с негромким хлопком, извергнув быстро расползающееся бурлящее непрозрачное облако, а я шагнул спиной вперед в костюм, засунул руки в рукава и стиснул оба кулака, подавая активизирующий системы сигнал. Я не стал терять время на прилаживание трубок для испражнений, и теперь предстояло терпеть либо позывы, если они появятся, либо результаты недостаточной терпеливости.

В течение невыносимо долгой секунды ничего не происходило. Я уже начал ощущать резкий запах слезоточивого газа. И в этот момент костюм с судорожным рывком сомкнулся вокруг меня.

Включились монитор и индикаторы систем, и я первым делом взглянул на нижний слева: показатель энергии находился на уровне 0,05. Индикаторы вооружения, как мы все и ожидали, оказались темными.

Двадцатая часть нормального заряда все же превращала меня в Голиафа, по крайней мере, временно. Прохлада и запах машинного масла говорили о том, что я дышал своим собственным воздухом. Я наклонился вперед, чтобы подобрать мою одежду, и с тяжелым грохотом упал ничком.

Конечно, прошло уже много времени с тех пор, как я в последний раз пользовался таким костюмом, и еще больше с тех пор, как надевал БР-устройство — безразмерное, один образец на всю армию. В нормальных условиях у меня был костюм, точно подогнанный под мои измерения.

Я сумел подняться на ноги и сложить одежду, за исключением ботинок, в передний «карман», и тут им удалось высадить дверь. И сразу же все, кто ворвался в комнату, начали кашлять и чихать. Из облака появилась одна фигура: женщина-Человек, накачанная, наподобие нашего шерифа, в очень похожей униформе и тоже с пистолетом. Она держала его обеими руками и тыкала дулом в мою сторону, но по ее лицу текли обильные слезы, и, я думаю, она вовсе не видела меня.

Эти люди меня совершенно не беспокоили. У меня за спиной находилась дверь запасного выхода. Я повернулся, качаясь, словно зомби из кинофильма 1950-х годов, и направился туда. Человек трижды выстрелила. Одна пуля сделала премиленькое отверстие в экспозиции ядерного оружия, вторая разбила лампу на потолке. Третья, судя по всему, отрикошетила от моей спины: я слышал, как она звонко пропела сзади, но, конечно, ничего не почувствовал.

Человек наверняка знала о том, что костюм разоружен, но все равно остается чрезвычайно опасным, и мельком подумал: насколько храброй она окажется, если я вновь обернусь и затопаю к ней. Но для такой игры у меня не было времени.

Я толкнул запасную дверь — она слетела с петель, — а затем, изогнувшись, протиснулся в дверной проем. Костюм был в высоту почти восьми футов и мало годился для пребывания в помещениях.

Народ со страшным шумом рассыпался в стороны. Человек или кто-то еще выстрелила в меня — матово-черный гигант в снегопаде является удобной мишенью. Повернув рукоятку на запястье, я сделал себя камуфляжно-зеленым, затем песочно-желтым, но в конце концов костюм все же окрасился в глянцево-белый цвет.

Я со всей возможной скоростью ковылял в сторону Главной улицы, дважды чуть не поскользнувшись на снегу. Ну же, подбадривал я себя, ведь ты пользовался такими штуками на замороженных входных планетах при температуре всего на несколько градусов выше абсолютного нуля. Правда, не в последнее время.

По крайней мере, Главная улица была посыпана солью и песком, так что я смог бежать. Часть транспорта была на ручном управлении, и поток машин шумно обтекал меня, а я мчался по осевой. Многие машины от неожиданности опасно дергались в стороны. Цвет костюма я изменил на зеленый, чтобы водители могли, по крайней мере, замечать меня с большего расстояния.

Постепенно я вновь привыкал к возможностям своего неуклюжего облачения и прибавлял шагу, чувствуя себя все уверенней и уверенней. И когда, сразу же за городской чертой, повстречал флотер Мэригей, то делал уже миль двадцать в час.